— Тише, тише, — мадам примирительно махнула рукой. — Полковник, — с укоризной посмотрела она на Хольма поверх своих очков, — не стоит так, они молоды еще.
— Молодые тоже бывает… — упрямо проговорил Хьюго.
— Что?! А вы кто такой, чтобы обвинять нас?! — Аксель в возмущении остановился.
— Полковник, — пояснила мадам Моллеру, — криминальной полиции. Теперь на отдыхе.
Она протянула свой стакан Алене, та тут же подлетела и забрала его. Вольф убрала ногу с ноги и вытянула свои конечности, решительно заявив:
— Хорошо! Дамы и господа. Довольно будет спорить. Я согласна, что будет разумнее приступить к делу и распутать это преступление, найти виновного и, наконец, закончить все это, не доведя до еще одной трагедии. Благодаря госпоже Черстин, мы теперь знаем, кто и где предположительно был в момент первого преступления. Мы с полковником и моей помощницей — на мистических кругах. Как выяснилось, преступление произошло между десятью и двенадцатью вечера. Последним признаком жизни, поданным со стороны Анны, было голосовое сообщение, отосланное с ее телефона на ваш, Биргитта. И пока больше свидетелей, видевших или слышавших ее еще позже не обнаружилось. С прогулки и мы, и вы, хоть и не встретили друг друга, вернулись глубоко за полночь. В это время никто не видел, не встречал и не созванивался с Карлом. Ханна вне подозрений, поскольку она тоже пострадала. Остается наша кухарка, вы, молодой человек, с кем я еще не знакома, — она показала на мужчину, сидевшего между Софией и Биргиттой. — И, наверное, все. Был ли еще кто-то, у кого мог бы быть мотив?
— Был! — Аксель снова вмешался. — У Андреаса!
— Андреаса? — уточнила мадам.
— Очень приятно познакомиться, — сухощавый мужчина, который сразу было видно, был старше остальных друзей неудавшейся невесты, приподнялся и немного поклонился.
— Вы тоже одноклассник Анны?
— Нет, но мы с Анной тоже познакомились на занятиях. Я преподаю частные уроки живописи. У Анны был талант. Одна из лучших моих учениц.
— А еще Андреас бегал за Анной, прохода ей не давал, — добавил Аксель. — Она не раз жаловалась на тебя! И на свадьбу пригласила, чтобы ты, наконец, увидел, что она раз и навсегда несвободна. Таскался за ней, где бы мы ни отдыхали, постоянно там появлялся!
— Да. Я был в нее влюблен, — сжав зубы, процедил учитель. — Так с чего мне ее убивать?
— Так не доставайся же ты никому… — пробормотала француженка.
— Что? Вы думаете, я, как и все, как только узнал об этом браке по расчету, бросился на сторону остальных? Этот прогнивший город окрысился на нее чуть не с самого ее рождения! То мать официантка, сбежавшая со своим любовником и бросившая дочь на чужака. Вы считаете я, как и остальные, должен был обвинить ее в этом?
— Никто не окрысился! — воспротивился Моллер. — Болтают всякое — да. Но я с этим всю жизнь живу!
— Окрысились, еще как! Начиная с чертового священника, который уже месяц на каждой своей воскресной проповеди всем сплетницам Хандверкера без конца напоминает, какое гнездо разврата поселилось в этой усадьбе. Тем временем, Анна такой не была! Она была чистой девушкой! Невинное, прекрасное дитя! Она была настолько прекрасна, настолько божественно красива, каждый волос, ее кожа, тело…
— Андреас, заткнись уже, — цыкнула Бригитта на замечтавшегося учителя.
— Она позировала вам, Андреас? — спорщиков перебил неожиданный вопрос Вольф. — Анна была вашей натурщицей?
Мадам удовлетворенно кивнула, увидев порозовевшие скулы художника. Полковник лишь изумленно поднял брови:
— Правда?
— Какое это имеет значение?
— В принципе — никакого, а для следствия вполне может иметь значение, — пояснил Хольм. — Если она позировала вам голой — это мог быть мотив как для вас, так для любого другого.
София тоже не осталась безучастной:
— Если она была такой уж чистой, как ты говоришь, как она могла решиться позировать голой? Ни мне, ни Бригитте подобное даже в голову бы не пришло.
Андреас закачал своей кудрявой головой, сейчас он немного напоминал полоумного:
— Вы не понимаете! Вы все не понимаете! Она была прекрасна! Такую красоту нельзя прятать от мира. Она должна была… Я долго, очень долго ее уговаривал! Наконец, она согласилась.
— А потом ее убили, — поддакнул Моллер. — Отлично. Значит, мы с девчонками здесь ни при чем. Ни я, ни София с Бригиттой не стали бы ревновать Анну к художнику. Нам на это наплевать. Ищите того, кому это было интересно! Пф, пусть бы она танцевала голой перед кем угодно. Нам-то что?
— Закрой свой рот! — худосочный, но при этом не обделенный ростом художник вдруг бросился с кулаками на Моллера. — Ты только и делаешь, что болтаешь о ней направо и налево!!!
Присутствующие дамы глазом не успели моргнуть, как завязалась драка. Полковнику даже не подумал вмешиваться. Молодые мужчины с переменным успехом валяли друг друга по полу, две девушки, их подруги, что-то кричали драчунам, мадам же так и осталась попивать виски в своем кресле. Точно так же поступил и ее спутник. Наконец, Вольф негромко у него осведомилась:
— Не думаете ли вы, дорогой Хьюго, что с них достаточно?
— Неа, — крякнул бывший полицейский. — Практика показывает, пусть лучше они оба выпустят пар при нас, чем потом один другого будет поджидать за первым же углом, а потом Скуг будет вынуждена расследовать третье дело о нападении и нанесении телесных повреждений. Если не хуже.
— Раз вы так считаете, пусть будет так, — невозмутимо согласилась француженка.
Оба продолжили наблюдать за тем, что творилось на полу. Видя, как мужчины неумело пытаются «причинить друг другу вред», Вольф поджала губы:
— Да… А знаете, Хьюго, мне доводилось бывать на разных боях. Я как-то была в Чикаго и должна признать…
— Мадам, мадам, — Алена в самый неподходящий момент наклонилась в сторону француженки, при этом она неосмотрительно задела рукой колено полковника:
— Мадам, вы не знаете, но в доме есть еще одна женщина.
— Кто же? Почему мы ее до сих пор не видели? Или это сестра покойной экономки и няни Анны?
— Нет, это другая женщина. Вы ее ни разу не видели, но я была свидетельницей того, как Ханна готовила той обед. Овощи на пару, она еще жаловалась, что гостья жутко привередливая. Она — тетка Карла. Я также слышала, что эта гостья плохо относилась к Анне.
Глава 18
— Хьюго, не толкайтесь! — в полной темноте зашипела на друга мадам.
— Простите. Ой, простите, Эрнестина. Нет, это совершенно невозможно! У нее хотя бы есть фонарик, а у нас с вами ничего. Я ничего не вижу из-под этого дурацкого капюшона. Где вы раздобыли этот плащ? Уж извините, но он мне мал.
Под дождем, успев промокнуть до нитки, эти двое пробирались по кустам, следя за темной фигурой, которая, постоянно оглядываясь назад и светя фонариком себе под ноги, шла по дороге прямо к мистическим кругам.
