– Думаешь, я поверю в этот вздор? – он с размаха бьет Дрю в лицо. И слышит, но не чувствует, треск, с которым его костяшки врезаются в хрящ. Нос Дрю взрывается красным туманом. Дрю падает на пол. Джон не видит Дейзи, пока ее ладони не ложатся ему на шею. Звезды расцветают, затуманивая зрение.
– Он один заступился за тебя, – шипит Дейзи на ухо Джону. – Он изменил Эстер, пытаясь помочь тебе убраться отсюда. Ты должен на коленях благодарить его, а вместо этого ты разбил ему нос!
– Ну вот, вы все сделали сами, – говорит Эдмонд, прикрывая прядью волос впадину на месте глаза и медленно отступая внутрь гардероба.
Дрю смотрит на Джона древними голубыми глазами. Джон удивляется себе самому: как мог он считать этих двоих своими ровесниками.
– Старина, я пытался вытащить тебя из этого дела, – говорит Дрю. – Ты больше не близнец и потому не можешь быть полезным. Ты мог бы прожить долгую жизнь. Но она уже выбралась из своей норы.
Раздается скрежет, похожий на скрежет камня о камень. Меркнет свет, стихает музыка. Дети разбегаются по углам. Комнату заполняет зеленоватый свет. Джон видит, как движутся стены. Они стонут от боли, когда сквозь них прорастают новые ветви. На ветвях с мучительной болью вырастают нежные листья, затем они темнеют, становятся стеклянистыми, скручиваются и буреют. Ветвь боярышника тянется в воздухе, взрывается белыми лепестками. Все вокруг покрывается почками, растет, увядает и умирает. Время бурлит и вскипает с головокружительной скоростью.
– Беги, – он поворачивается к Дейзи. Однако с ней уже происходит что-то странное. Лицо Дейзи превратилось в дыру, полную детей. Она похожа на луковицу, состоящую из слоев времени. Она старше всех на свете. Она вырезана из дерева, она похожа на женщину, запертую в стволе дерева и кричащую. А потом она становится сестрой Джона Алисой, очаровательной в том белом платье, в котором ее положили в гроб.
Лианы змеями скользят по полу, оплетают ножки мебели, покрываются липкой листвой. Они текут в сторону Дейзи, она подхватывает их руками, гладит словно щенков, воркует над ними тоненьким голосом. А потом они хватают своими тонкими пальцами Дрю.
– Не сопротивляйся, – шепчет Дейзи. Но Дрю сопротивляется. Он срывает с себя лианы и выкрикивает какое-то слово, что-то вроде «мокша». Дейзи отступает. Ее зеленые пальцы слабеют, но всего на мгновение, а затем обхватывает его удушающей хваткой. Она берет его за руку, пока мох затягивает живой зеленью его лицо.
– Прости, – говорит тварь, которая только что была Дейзи.
– Нет! – отвечает Дрю. – Прошу тебя! – Ее пальцы проникают ему в рот, в горло, потом глубже.
Вскоре все уже кончено.
Эстер встает. Тело Дейзи сидит на ней с присущей животному грацией.
– Пусть это станет уроком для всех вас, – говорит она. – Не испытывайте меня. А теперь я удаляюсь наверх со своим новым другом Джоном. Он не годен на починку, но на кое-что, думаю сгодится. В конце концов, он в долгу передо мной за брата. Пойдем, Джон.
И они поднимаются наверх рука об руку. Эстер волочит за собой труп Дрю, его голова сухо постукивает о ступени.
* * *
Джон открывает входную дверь. Его мать сидит за столом. Лунный свет играет на ее волосах, снова потемневших, перехваченных серебряной диадемой. Кухню наполняют доносящиеся из сада ароматы цветущих олеандров и глициний. У ее ног плещется пруд. Повинуясь его взгляду, медленно раскрываются водяные лилии. Золотая рыбка целует водную гладь, и уходит в глубину. Светлячок пролетает мимо носа. Джон видит его – там где все время сидела его мама.
Мать поворачивается к нему, улыбается и говорит:
– Как красиво!
– Да, – соглашается он, – очаровательно, мам.
И берет ее за руку.
Эстер первым делом забрала разум его матери. Это произошло еще до того, как он познакомился с Дейзи и Дрю. В ее действиях есть определенный порядок. Первым делом она устраняет родителей. Он думает обо всех других отцах и матерях, одиноко сидящих в ночных садах, заточенных в своем времени и месте. С тех пор, как существуют люди, существует и Эстер. Интересно, а как выглядела настоящая Дейзи? Он не сомневается, что какая-то ее часть присутствует в теле Эстер, так же, как что-то от Джона сохраняется в его теле. Но Дрю нет. Дрю мертв. А Джон не хочет умирать.
Джон собирает письма и счета, скопившиеся на столе в прихожей. Он отнесет их Эстер, и на все письма будет дан ответ, все счета будут оплачены, никто не потревожит его мать, сидящую в ее ночном саду. Он оглядывается по сторонам, прощается с домом. Он не скоро вернется сюда.
Задержавшись на мгновение перед зеркалом в прихожей, он разглаживает свои блестящие светлые волосы. Даже в лунном свете заметна густая идеальная синева его глаз. Пора идти. Его ждет большой день.
Завтра он открывает свою новую школу. Джон аккуратно закрывает за собой входную дверь.
Катриона Уорд
Они всегда заранее знали, когда она появится. Эррин не понимала, как это получается, однако в последние дни многое в ее жизни казалось ей неясным.
Помогите им боги, они, кажется, предвкушали. Добравшись до окраины самого нового селения, Эррин заметила стайку ребятишек, сидевших на длинном извилистом заборе, лица их светились от любопытства. И когда она приблизилась, поднимая оранжевые облачка пыли на длинной дороге, они начали выкрикивать пронзительные вопросы. Откуда она? Что будет играть? А может она сыграть песню, которую они попросят?
Эррин вежливо кивала, но отвечала немногословно. К сожалению, они и так скоро услышат ее песню. Она последовала за детьми, и те отвели ее к большому, похожему на холм зданию из камня и глины, с множеством маленьких квадратных окошек, почти не отличавшихся от обычных дыр в стене. Макушка холма поросла зеленой травой и цветами, тонкая струйка серого дыма, поднималась из невидимого дымохода.
Эррин была уже совершенно уверена в том, что не видела ничего похожего, однако оказавшись внутри, поняла, что попала в очередную таверну, как близнец похожую на любое их тех питейное заведение, в которых ей приходилось бывать. Запах пива, дымный мерцающий очаг…
– Так ты и есть исполнительница, – приветливо проговорила хозяйка таверны. – Издалека пришла?
Эррин предпочла не заметить вопрос. Ответа они никогда не понимали.
– Да, я исполнительница, – согласилась она. – Будете ли вы меня слушать?
Спрашивая, она всякий раз крохотной частицей своего существа надеялась услышать «нет», однако до сих пор отказа ей слышать не приходилось. Конечно, будут. Хозяйка просияла еще ярче, скрестила руки под внушительной грудью.
– Будем рады услышать тебя, – ответила она. – У нас тут развлечений немного. Соберется почти вся деревня, милочка, не сомневайся. Устроить тебя у огня? Сколько места тебе нужно?
