* * *
Три года спустя, когда они с Эвелиной путешествовали по Сноудонии, под ногой Джоди качнулся камень. Эвелине было уже почти семьдесят, однако она как всегда была в превосходной форме, которую объясняла присутствием Джоди, не отставать от нее. Гватемальская женщина, в тело которой попала Джоди, едва разменяла четвертый десяток, это стало для Эвелины особенным стимулом.
Лодыжка Джоди подвернулась, она упала и почти двадцать футов проехала по крутому склону. Оказавшийся на пути камень не позволил съехать еще ниже. Она ударилась об него, к сожалению – головой, и снова умерла. В вертолете спасателей. Эвелина сидела рядом – она впервые стала свидетельницей ее смерти, – пока Джоди боролась за жизнь, теряя и вновь обретая сознание. Рев двигателя не позволял разговаривать, но взгляды сказали все.
Я найду тебя.
Я буду ждать тебя.
Последней мыслью Джоди, перед тем как она провалилась во тьму, финальную для этой оболочки, было: Надеюсь, я успею.
* * *
Честно говоря, она никогда не забывала проклявшего ее человека. Он всегда присутствовал при очередном ее рождении в муках, крови, иногда криках, иногда в теле, страдающем от жутких судорог или страшных ран. Память о его голосе, лице, старческой сварливости, о гневе на нее, отвергшей его тошнотворные ухаживания, окружала Джоди, когда она вновь стала собой и одновременно кем-то еще.
– Ты никогда не умрешь, – говорит он.
– А тебе я желаю умереть, – отвечает она.
– Я особенный человек. Я человек удивительный. Ты могла бы быть со мной рядом, но выбрала…
– Именно. Выбрала. Но не тебя.
– Тогда ты… никогда… не… умрешь.
И он прикасается к ней, мягко прикасается морщинистым пальцем к ее левой щеке, Она отталкивает его руку, делает шаг назад. Он смеется.
Она покидает его… Его самого, его место, его людей, больное сообщество слабоумных личностей, самую большую ошибку во всех ее жизнях, и бежит на юг, в Лондон, и попадает туда несколько недель спустя, чтобы затеряться в его хаотичной, пропитанной смогом атмосфере. Она надеется никогда больше не видеть его, и некоторое время действительно не видит его. Пока не умирает.
Неизвестно откуда появляется лошадь, запряженная в тележку, и сбивает ее с ног. Тьма принимает ее в свои холодные объятия. Пустота. Отсутствие. Никаких переживаний, ощущений или памяти, a потом она приходит в себя на больничной койке в незнакомом теле.
Ты никогда не умрешь, слышит она и видит перед собой тень старика, продлевающего наложенное на нее проклятие. Потом ее постель окружает целое семейство – множество удивленных лиц, и она начинает вторую, полную путаницы жизнь. Смятение быстро заканчивается, начала и концы становятся частью ее бытия.
Старик был прав. Все эти годы Джоди стремилась превратить его проклятие во что-то другое. Ее до сих пор смущает то, что он мог бы стать прекрасным человеком, но предпочел быть скверным.
* * *
Казалось, что нет никаких правил, определяющих насколько быстро после смерти начинается новая жизнь. Иногда это происходило почти мгновенно, а иногда небытие затягивалось на годы.
Иногда на то, чтобы вернуться к Эвелине, уходило некоторое время – в зависимости от того, где она рождалась заново. Самым дальним местом была Австралия середины семидесятых годов – через семь лет после смерти. Ближайшее находилось в миле от того места, где она умерла три дня назад. Но иногда ситуация, в которой она возрождалась, делала немедленное возвращение затруднительным. Однажды ей пришлось вернуться к жизни в теле недавно умершей наркоманки. Оказавшись в вонючей и сырой, тесной и грязной ночлежке, среди бесцельно бродящих пустых душ, даже не знавших прежде эту женщину, она буквально ударилась о мучительную мольбу – так автомобиль врезается в стену. Воздух вышибло из груди и ее будто стиснули в грязном кулаке… Тогда-то она и познала истинную силу проклятия старика.
Однако теперешнее возвращение к жизни могло оказаться самым странным из всех.
Она чувствовала давление, холод, сковывающее объятие… Что-то настойчиво тыкалось ей в лицо. Открыв рот, чтобы сделать первый вдох в новом теле, Джоди в смятении ощутила, что он, скорее всего, окажется и последним. Вокруг было не совсем темно, но совершенно спокойно. Вот только окружал ее не воздух.
Что-то толкнуло ее в плечо, a когда она повернулась, чтобы посмотреть – медленными движениями отталкиваясь от воды, удерживавшей ее на глубине, – оно вновь толкнулось ей в лицо, осторожно, почти с любовью поворачивая ее набок.
В ее голове раздался звук, похожий на телефонный звонок. Она провела по телу рукой. Должно быть, это Эвелина. Я вернулась назад, и она звонит…
Она откашлялась, освобождая легкие от воды, разом выдохнув все, что могла, в том числе и остатки своего последнего дыхания.
Не моего, – подумала Джоди. – Чьего-то еще.
Дельфин вновь подтолкнул ее, подсунул нос под ее левую руку, и еще раз толкнул в сторону света. Джоди посмотрела наверх. Толстый слой воды, пронизанной светом, блестел и колыхался над головой. Этот свет мог находиться как в шести, так и в шестидесяти футах над ней. В последнем случае ее новая жизнь окажется самой короткой из всех, прожитых ею.
Все вокруг расплывалось. Она не паниковала, потому что еще мгновения назад была ничем, а теперь перед ней возникло нечто, и она наслаждалась этим чудом.
Дельфин вновь толкнул ее носом, это было почти больно. Джоди выскочила на поверхность и на нее сразу обрушились свежий воздух, солнечный жар, свет, слепивший глаза, которым и так все вокруг казалось размытым.
Она закашлялась, и еще раз. Ее вырвало морской водой. Она повернулась на спину и поплыла, чувствуя, что дельфин подныривает под нее, плавает вокруг. Она мысленно поблагодарила его – убаюканная лесковыми волнами, глядя в небо, слушая шум волн, плещущихся о берег неподалеку.
Я сама спрыгнула, меня столкнули, я заплыла слишком далеко, ищет ли меня кто-то на берегу, радовалась ли я жизни или отчаянно желала умереть?
Несколько минут она задавала себе эти вопросы, но найти ответ не торопилась. Она была жива. И пока только это имело значение.
* * *
– Сперва я решила, что оказалась где-то на Багамах. Солнце так грело, рядом плавал дельфин, все казалось таким… экзотичным. Но затем я наконец, выбралась на берег. На песке лежала небольшая, аккуратно сложенная стопка одежды. Небольшой пляж, футов сто из конца в конец, и никого вокруг. Я поняла, что об этом уголке знала только та женщина, которой я стала, и опечалилась. Она хотела убить себя именно здесь. Какая потеря. Я надела ее платье, по крутой тропке поднялась на утес и пошла прочь от берега. Потом я увидела дорожный знак и поняла, что нахожусь в Корнуолле.
– Ах-х, – Эвелина вздохнула.
Лет сорок назад они вместе провели выходные в Корнуолле. Джоди тогда обитала в теле худой однорукой женщины. Она ничего не знала о прежней владелице тела. И не пыталась узнать, потому что это сделало бы расставание с той жизнью еще более трудным. A она всегда рвала отношения. Не умела притворяться ни ради любимых, ни ради детей.
