Я расплатилась по своим счетам. Теперь у меня ничего не осталось: ни денег, ни надежды перевезти дедушку, ни перспектив купить свою квартиру. Но зато — никакой ответственности, никаких долгов. И чувство, что я поступила правильно. А еще подсознательное облегчение, словно вместе с «грязными» деньгами я избавилась от грязной части себя.
Я как будто обнулила свой опыт. Поставила точку и начала все сначала.
У меня остался только Кирилл. Мужчина, который любил не меня, но хотел быть со мной. Мужчина, которому я была нужна. Я плакала, но без горечи — слезы приносили успокоение.
Кирилл застал меня сидящей на полу. Присел рядом:
— Ты чего ревешь? — Увидел полупустой чемодан и спросил: — Тебе нечего взять в отпуск, да? Не переживай, купим одежду на месте. В Лос-Анджелесе все дешевле, чем в Питере.
Я глянула на него: он держал серьезную мину, но глаза его смеялись. Я фыркнула:
— У меня полно одежды. Просто… я не знаю, что со мной будет.
— Так никто не знает, — ответил Кирилл, отводя пряди волос с моего лица.
— Мне страшно и неуютно.
Я впервые говорила ему что-то настолько личное о себе. Сердце замерло. Что он мне ответит?
— Это нормально. Всем иногда страшно и неуютно, но не забывай: у тебя есть я. Ты можешь мне доверять. Я не обижу тебя и не сделаю больно. — Он сел на пол и обхватил меня сзади, прижимая к груди и целуя в шею. — Ты — самое дорогое, что у меня есть.
Я откинула голову ему на плечо:
— А ты — единственное, что у меня есть.
За что я Кирилла уважала — он ни разу не сказал, что любит меня. Даже тогда, в машине, когда он забрал меня из больницы и остановился на перекрестке. Направо — в мою съемную квартиру, налево — к нему домой. Мы оба выбрали повернуть налево.
Интересно, он сам осознает, почему не может сказать мне «люблю», — девушке, к которой он так сильно привязан.
* * *
Мы ужинали в ресторане. Я неловко наматывала на вилку спагетти, а Кирилл ел стейк, то и дело прерываясь на телефонные звонки. Охрана сидела за соседним столиком и пила клюквенный морс. Я уже привыкла к этим парням и иногда переставала их замечать. Больше всего мне нравилось, когда меня сопровождал Олег Игоревич. Я ждала от него известий о деле моих родителей, но он качал головой: «Пока не время, потерпи еще немного».
Однажды я спросила Кирилла, не стоит ли ослабить меры безопасности: покушений больше не случалось и даже угрозы, о которых он как-то обмолвился, прекратились. Кирилл тогда ответил: «Возможно, они этого и добиваются. Мы расслабимся — и они снова ударят. Нет, пока следствие не найдет заказчика или хотя бы исполнителя, отец приказал не снимать охрану».
Он отложил телефон и сказал:
— Ну все, отец договорился: в понедельник вам с Олегом сделают визу в Таллине. Приедем утром, вы сходите в посольство, а через несколько дней получите паспорта.
— «Приедем»? Ты тоже с нами поедешь?
— Да, мне нужно провести переговоры в Мууге. Я хочу использовать их терминал для перевалки металла. Отец тоже поедет. И моя помощница Оля Котова — кажется, ты с ней общалась по телефону.
Отец? Кирилл уже упоминал, что он хочет познакомиться с девушкой, которая спасла его дочь от взрыва, но я не думала, что это случится так скоро.
— А как мы поместимся в машину? Или поедем на автобусе?
— На яхте, — улыбнулся Кирилл. — Зачем вообще нужна яхта, если никуда на ней не ездить?
Я вспомнила роскошную черную «Кохану», но первым делом в памяти всплыла не круглая кровать в апартаментах Кирилла, где он горячо меня ласкал, а трап, у которого Молчанов впервые ко мне прикоснулся. Если бы я тогда знала, чем все закончится, как бы я себя повела? Пожалуй, самым мудрым поступком было бы броситься за борт и плыть к российским берегам.
Мысль о Молчанове подтолкнула меня спросить:
— Помнишь, вы разговаривали с Пашей по скайпу, и он сказал, что через пару недель приедет и посмотрит на Колю?
— Да, помню.
— Прошло уже больше двух недель, а он так и не приехал.
— Почему? Он прилетал в Москву. Несколько дней возил отца по командировкам, но в Питер заехать не смог. Ничего, скоро увидимся.
Он был совсем рядом! Москва по сравнению с Лос-Анджелесом — на расстоянии протянутой руки. Летал тут по стране, — может, даже над моей головой! — а в Питер не заехал. Не захотел. Не счел нужным.
И правильно сделал.
— Кстати, о Коле, — сказал Кирилл, давая знак официанту, чтобы тот принес счет. — Он уже вернулся из Овсяновки и приступил к работе. Живет у кого-то из парней и ищет недорогую квартиру.
— М-м-м, — ответила я.
Мне трудно было перестать думать о Молчанове и переключиться на Колю. Но Кирилл явно ждал от меня каких-то слов.
— Что?
— Ты не хочешь уступить ему свою квартиру? Она недалеко от порта и отлично ему подходит. К тому же какой смысл платить за квартиру, в которой ты не живешь?
И за которую мне нечем больше платить. Еще на один месяц я могу наскрести, а потом все, деньги кончатся. Я мысленно застонала от отчаяния. Теперь, если я захочу уйти от Кирилла, мне придется уходить на улицу. Ну, или к Коле, что не намного лучше.
— Ты прав, — сказала я. — Пусть переезжает в мою квартиру. Я потом попрошу хозяйку переписать договор — уверена, она согласится.
Он заулыбался, взял меня за руку и поцеловал:
— Спасибо. Это много для меня значит.
22. Кохановский на «Коханой»
В этот раз я ступила на палубу «Коханой» не как девушка по вызову, которую можно обыскивать самым оскорбительным способом, а как подруга владельца яхты. Или как подруга сына владельца яхты — я не была уверена, кому она принадлежит: Кириллу, его отцу или, может быть, Маше.
День стоял ветреный и пасмурный. В яхт-клубе на Крестовском острове были заняты почти все причалы. Голые белые мачты синхронно покачивались, и я почувствовала головокружение. Обычно от морской болезни я не страдала, но до этого мне не приходилось попадать в сильную качку.
Кирилл, одетый в стильную синюю ветровку, трикотажные штаны и белые топсайдеры — нескользящие яхтенные туфли, — все никак не мог отвлечься от телефонных звонков. Он ходил по палубе взад-вперед и обсуждал, способен ли кусок рельса фонить так, что весь груз придется утилизировать. А у другого собеседника он добивался ответа, откуда вообще в груз попал кусок радиоактивного рельса.
Чем больше я узнавала о работе Кирилла, тем больше ему сочувствовала. Это не был легкий офисный восьмичасовой труд, это была тяжелая круглосуточная работа. Деньги не падали на Кирилла с неба, он действительно их зарабатывал.
Олег стоял у сходней вместе с капитаном яхты. Они смеялись, курили и, кажется, травили анекдоты.
