Светлана подошла ко мне и торжественно сказала с явным акцентом:
— Добро пожаловать в Америку! Чувствуй себя как дома!
Может, она сказала это из добрых побуждений, но я сразу же почувствовала себя иммигранткой, приехавшей на поселение к богатым родственникам. Я растерянно оглянулась на Кирилла, он понял мое состояние и обнял нас со Светланой:
— Мама, пойдем в дом, здесь слишком жарко.
На улице и правда пекло.
Когда я согласилась поехать в Калифорнию, я как-то иначе представляла себе поездку. Мне мерещились тропические пляжи, ласковое море и ленивое безделье. Я не думала, что придется навещать маму Кирилла и общаться с толпой его родственников, да еще и находясь в неопределенном статусе.
Дом Светланы гармонировал с яркой личностью хозяйки. Золоченая мебель на гнутых ножках, охапки экзотических цветов в хрустальных вазах, канделябры, шелковые ковры, фарфоровые статуэтки и везде — бесконечные ряды зеркал. Как сильно нужно себя любить, чтобы так часто любоваться своим отражением?
У нас с дедом было лишь одно зеркало. Оно висело в сенях над рукомойником. Но то Овсяновка, а это — Санта-Барбара.
Обед оказался таким же экстравагантным, как и все в этом доме. Оливье красовался в центре стола, окруженный другими русскими «деликатесами», — шпротами, селедкой под шубой и бутербродами с икрой. «Королевский прием в русском стиле», — вспомнились слова Маши. Неужели они собирались это есть? Светлана двадцать пять лет прожила в Америке, но каким-то чудом сохранила привычки из восьмидесятых годов. Наверное, в ее время эти блюда были признаком богатой жизни, и она до сих пор считала их праздничными.
Я вспомнила совет Маши поухаживать за Кириллом. Пусть мама порадуется, что сынок нашел заботливую девушку. Я взяла ложку и потянулась за тарелкой Кирилла, но он сделал страшные глаза и не отдал мне тарелку. Очевидно, он не хотел оливье. Я глянула на Машу. Может, она подскажет, что делать? Но Маша щебетала с мамой, отцом и с кем-то из американских гостей, бегло переходя с русского языка на английский. Олег что-то обсуждал с Сашей. Остальные тоже были заняты, один лишь Молчанов смотрел на меня. Он вопросительно приподнял брови, словно спрашивая, не нужно ли мне помочь. Такое ощущение, что он за мной наблюдал. Я слабо улыбнулась и покачала головой. Положила ложку на место.
— Ну что ж, — сказал Борис Михайлович, поднимая бокал шампанского. — Не могу не отметить, что сегодня большая и дружная семья Кохановских собралась в полном составе. Редчайший случай и потому — вдвойне приятный.
Это прозвучало так, словно и муж Светланы, и Молчанов, и я — все мы были Кохановскими. Борис Михайлович продолжил:
— Наша любимая старшая дочь через три дня станет женой прекрасного человека, который неоднократно подтверждал нам свою преданность, а сын наконец встретил девушку, которую захотел нам представить.
«Нам, нам». Я снова машинально глянула на Молчанова. Он ответил задумчивым взглядом, который я не смогла расшифровать, и отвел глаза. А другие гости радостно кивали, слушая главу семьи. Я поймала себя на мысли, что все это напоминает мою работу: скучное сборище малоинтересных людей, которые заплатили за то, чтобы я присутствовала на их вечеринке. Я улыбалась, изображала заинтересованность, а сама витала в облаках. Возможно, над Гренландией.
— Так поднимем же бокалы за то, чтобы наша семья крепла, ширилась и процветала! — завершил Борис Михайлович свою речь.
Я вежливо сделала несколько глотков ледяного колючего напитка и хотела поставить бокал на стол, но Кирилл удержал мою руку:
— Нет-нет, выпей до дна!
Что-то в его поведении настораживало. Его глаза улыбались, а лицо было серьезным. Я в очередной раз беспомощно глянула на того, на кого не стоило бы смотреть так часто. Брат, не брат — главное, он мне не нянька. Я должна сама справляться со своей жизнью. Молчанов не ответил на мой взгляд. Я не стала спорить с Кириллом и допила шампанское. В губы мне что-то ударилось — что-то холодное и тяжелое, напоминающее кусочек гренландского айсберга.
Я отдернула от губ бокал и заглянула в него. Там лежало кольцо с огромным, просто гигантским бриллиантом. Оно сверкало так ослепительно, что во все стороны разбегались переливающиеся лучи света.
— Нет, — беззвучно прошептала я пересохшими губами.
— Да-а, — с улыбкой протянул Кирилл, вытряхивая кольцо на ладонь и беря меня за руку.
— Кирилл, пожалуйста…
Проклиная себя за малодушие, я посмотрела на людей, сидевших за столом. Борис Михайлович выглядел удовлетворенным, словно самолично нашел жену для сына и даже протестировал ее на профпригодность. Светлана прижимала руки к глубокому декольте и трепетала в ожидании развязки. Олег ободряюще мне подмигнул. А Маша сияла, как ребенок. Она искренне хотела стать мне сестрой и переживала за нас с Кириллом.
Молчанов вертел вилку, прихлопывая горку салата на своей тарелке. Он знал, что Кирилл собирается сделать мне предложение! Все знали! Вот почему они сидели с такими загадочными лицами за завтраком!
— Я об одном жалею, — сказал Кирилл. Я глянула на него, не скрывая своей растерянности. — Я жалею, что за этим столом нет человека, которого я успел полюбить за доброту, стойкость и жизнелюбие. Я говорю об Иване Николаевиче, твоем дедушке. Я вчера позвонил ему и попросил твоей руки.
— Ты ему звонил! И что он сказал?
— Он сказал, что так-то он не против, но ты должна слушать свое сердце.
Я почувствовала, как по щекам побежали слезы. Я вспомнила этот разговор: дедушка советовал выбирать подходящего человека сердцем, а не головой. А отец советовал ничего не бояться, бороться за свою любовь и ни о чем не жалеть. Но сколько я ни слушала свое сердце, оно, как заведенное, твердило одно: «Молчанов, Молчанов, Молчанов». Но я не могла выбрать его! Не могла!
Есть вещи, которые нельзя изменить.
Кирилл потянул меня к себе. Я прижалась к его груди, вдохнула знакомый аромат парфюма и его горячей кожи. Если не Молчанов — то почему бы не Кирилл? Лучшего мужа мне не найти. Он позаботится обо мне и о дедушке. Все мои проблемы решатся. Разве не это самое главное в браке — забота, нежность, поддержка? Браки по расчету бывают крепче браков по любви.
Кирилл поднял меня за подбородок и спросил:
— Выйдешь за меня?
Звенящая тишина повисла в комнате.
— Да.
43. Встреча под луной
Когда мы вернулись домой, солнце уже зашло. Дневная жара сменилась тихоокеанским бризом и долгожданной прохладой. Маша вынесла к бассейну фрукты, пару бутылок вина и начатую бутылку виски.
Мы устало повалились на шезлонги и в плетеные кресла. Олег сходил за стаканами и налил всем желающим алкоголь.
— Вы уже назначили дату свадьбы? — спросила Маша.
— Ой, я думаю, это случится не скоро, — ответила я.
