Харт лишь успела подняться, а ей на руки уже нацепили кандалы, блокирующие магию. Чиновник замер, удивляясь своему спокойствию и почти обыденной мысли, что для бедной заставы, такие наручники шик.
— Я могу услышать целиком все обвинения? — старательно выговаривая слова, спросила Нея.
— Кража камней и помощь бандитам. Свен и его люди оказались теми, кто у нас воровал, — с неприязнью сказал комендант. — Проверенные сведения. Насколько известно вы со Свеном были любовниками и, вероятно, поддерживали связь вне заставы. Это было сделать легко, учитывая, что почтовая башня в вашем распоряжении. Вы передавали им сведения об обозах, а они уводили камни.
Харт бросила всего один взгляд на чиновника. Но он старался не реагировать на происходящее. Ему важнее было сохранить нейтралитет, чем поддержать женщину.
— Это неправда. Кто вам такое сказал?
— Эрхен, он тоже в сговоре. Но он очень болтливый, когда голодный, — просто сказал комендант.
— Как маг она имеет право на королевский суд, — заметил Олмер и даже не упомянул, что сам может его вершить.
— Я знаю, и поэтому пока она посидит в подвале. А вы отвезете ее в столицу, когда сочтете нужным.
Комендант отдал приказ уводить заключенного и чуть улыбнувшись, кивнул Олмеру. Кабинет моментально опустел. Уверенные шаги солдат быстро удалились, как и неприятное позвякивание цепи. Где-то вдалеке послышался скрип входной двери, и наступила тишина.
Его обставили.
Чиновник несколько минут смотрел в пустоту, а потом опять взял бутылку вина.
Он предполагал, что комендант замешан, но считал его посредником. Тем, кто просто что-то рассказал не тем людям и, не вдаваясь в детали, покинул заставу по просьбе тех же скертанцев. Хотя их участие пока было не таким уж очевидным. С той же уверенностью можно сказать, что в кражах замешаны сами солдаты.
Люди Олмера искали человека, который мог узнать о камнях еще в столице, до того как обоз был сформирован. Таких оказалось всего пятеро и они были несдержанны на язык, а значит, о камнях знали многие. К тому же чиновник подозревал Фаруна и Четона. Только оба оказались чисты.
Комендант был слишком пуглив и осторожен, по мнению его же сослуживцев. Но также ходили слухи, что Четон не гнушается подарков от тех, кто тайно проезжал через заставу. Да, он не ввязывался в бандитские дела, но мог в нужный момент уйти в сторону или исчезнуть из крепости за хорошую сумму. Так Олмер и думал: коменданту заплатили, чтобы он уехал и сделал вид, что не получал рапортов о бандитах.
До этой минуты чиновник считал Четона только пешкой, которая ничего не решает и ждет распоряжений свыше. Но старик без веских обвинений сам надел кандалы на боевого мага Его Величества, чего не позволяет себе даже родной брат монарха. К тому же особенность этих браслетов такова, что через трое суток конечности Харт потеряют чувствительность. Подобное варварство можно сравнить только с отсечением рук.
После такой демонстрации власти Олмер осознал, что на этой заставе должность может его не спасти.
Он просчитался, когда сделал ставку на неизвестного, крадущего камни чужими руками. Что же, старина Четон со всей осторожностью и якобы пугливостью подходил на роль главаря больше.
«И как удачно все для него сложилось. Свен и Харт. Ни один человек не обвинит теперь коменданта. Возможно, даже я», — подумал чиновник.
Он налил себе еще вина и сел за стол. А когда вошел комендант, сделал вид, что ничего не изменилось.
Оставалось только ждать своих людей или следующего хода преступников.
11
Как только началась метель, они потеряли скертанцев. Эзра был почти уверен, что молчаливый Бон поставил на северян магическую метку. Но видимо, даже она развеялась под бьющим, не хуже ливня, ветром.
Исчезновение скертанцев не казалось наглым. Они ехали и ничем не привлекли к себе внимания. Нормально отнеслись к своему сопровождению, но потом просто затерялись в метели. То ли чуть уехали вперед, то ли чуть отстали, ведьмак не заметил даже этого. Он плелся за Боном и страдал от боли.
Вчера действовало зелье, сегодня же принимать его нельзя. Нужна лишь передышка и заговоры.
Нос Эзры почти не дышал и закаменел от нудной пульсации.
Сломан, утром понял ведьмак. И почти уверился, что сросся нос неправильно, но вправлять даже под страхом смерти не рискнул бы.
Ему не удавалось отвлечься, любое незначительное движение порождало новую ломоту, покалывание и даже онемение. Стоило боли появиться в одном месте, как она отзывалась и в другом. Она бежала словно по пороховой дорожке, забираясь дальше и «подрывая» на своем пути ребра, плечи, локти, пальцы.
От скачки давно болело все тело, и скверное настроение только укреплялось с каждым пройденным метром. Да и снег, валивший хлопьями, подогревал злость. Ветер, конечно, стих, но от белого порхания в глазах рябило.
— Бон, давай-ка пустим лошадей шагом, — не выдержал Эзра.
Маг чуть замедлил коня. Правда, ведьмак подозревал, что он сделал это только ради своего всхрапывающего вороного жеребца.
— Ты все молчишь и молчишь. Начинаю сомневаться, что ты боевик. У них же на каждый случай анекдот, для привала кровавая история, а для любой женщины горячий поцелуй… Но последнее нам ни к чему, да.
Ведьмака передернуло от боли в ребрах, когда он невзначай махнул рукой. От стона парень удержался с большим трудом.
Эзра не знал, как не замечать прострелы в теле. Чем больше они молчали, тем сильнее пульсировали ушибы. Да и мысли лезли сплошь печальные. Если бы дорога была не такой однообразной, может, не так бы накрывало. Хотя нет, любые мысли сейчас крутились либо вокруг сломанного носа и ребер, либо вокруг Харт.
— Так почему ты молчишь? Боишься выдать секреты своего господина?
Бон до этого отстраненный и задумчивый, придержал лошадь, чтобы поравняться с ведьмаком. Он положил тяжелую руку на плечо Эзры и открыл рот.
У мага не было языка.
— Уважительная причина для молчания, — согласился ошарашенный ведьмак, чем вызвал кривую улыбку у Бона. — И как так вышло? А, ты же не скажешь.
Эзра умолк.
Для мага лишиться языка — трагедия. Ни одно сложное заклинание невозможно произнести, а слабое даже толком не укрепить, потому что не повысить голос. Остается только шевелить губами и надеяться, что удастся сплести хотя бы простой таран.
Наверняка, Бон был не слабым боевиком, раз даже сейчас мог установить щит, решил Эзра.
Но он совсем не хотел знать, кто и когда отрезал язык. Даже если такова цена за службу у Олмера, все равно лучше не размышлять об этом. Ему хватало своих мучений. Не время погружаться в чужие.
— Насколько знаю, неподалеку есть деревенька. В ней можно переждать снегопад, пока мы не заблудились, — предложил ведьмак, скрипнув зубами от боли.
