— Недолго и, чтоб ни-ни, — проговорил кто-то из гарнизона.
Нея поморщилась. Это ни-ни она уже слышала и подозревала это значило «ни звука». К ней вчера зашел Эрхен. Улыбался гаденько, присел на корточки и попросил не ломаться. Даже успел ее потрепать по щеке. Она ему чуть не откусила палец и пинками подогнала к двери. На крик сразу вбежало двое, то ли ждали очереди, то ли охраняли. Но их насторожил вид стоящей в полный рост Харт и лежащего плашмя Эрхена. Они испугались даже закованного мага и ушли.
Сегодня у нее уже не было тех сил. Кандалы ослабляли.
Дверь без скрипа отворилась. Сначала показалась масляная лампа, зажатая в крепкой руке. Нея сощурилась от света и смогла различить пришедшего, только когда глаза привыкли, а он подошел слишком близко. Скертанец.
Харт сцепила зубы, чтоб не застонать от бессилия.
Что он делает на заставе?
Мужчина поставил лампу и присел рядом, неторопливо достал из-за пазухи сверток и развернул его на коленях.
— Вытяни руки, — прошептал он.
Нея ничего не понимала и так же сидела, не шелохнувшись. Скертанец зло выдохнул и грубо взял ее за кандалы. Тонкой палочкой он начала просовывать под металл промасленную полоску ткани. Делал он это быстро, не замечая как Нея кривит губы. Ее полузасохшие раны будто в один момент размокли и начали зудеть. Но она молчала. Потому что масло все же было каким-никаким барьером, способным немного сдержать магию наручников.
— Зачем? — спросила она тихо.
— Это тебе от Свена, — ответил скертанец, еще ниже наклоняясь к ее рукам. — Не любит, когда страдают ни за что.
— Лучше совсем их снять — с болезненной усмешкой сказала она, а мужчина в ответ назвал ее дурой на своем языке.
Он вытер пальцы о тряпку, в которую были завернуты промасленные полоски ткани, подхватил лампу и вышел. Никаких больше слов, даже взгляда — ничего. А рукам стало легче.
Выходит, Свен все же заодно с комендантом? Но не настолько важная персона, чтобы освободить ее. Хотя, возможно, в его планы такое совсем не входило.
Нея вздохнула и прикрыла глаза. В темноте ей все время казалось, что на улице ночь и, возможно, потому она много спала.
Когда она открывала глаза, то чувствовала только слабость, а сознание куда-то моментами уплывало. Нею не тревожили ни шорохи, ни звуки из-за стенки. Если бы рядом стучали в барабаны, она бы могла не заметить. Во всяком случае, ей так казалось.
Но когда за дверью послышались возбужденные голоса и крики, она все четко слышала.
— Держи!
— Надевай!
Звуки борьбы и отборный мат.
— Комендант, велел оставить в живых!
Затем крики стихли, слышалась только возня, и закончилось все чьим-то победным возгласом.
Нея сосредоточилась на звуках, но ничего больше не разобрала. Она не надеялась на спасение, просто стало интересно, кто и почему дерется. Да еще в таком неудобном месте, как подвал. Неужели кто-то из заключенных по соседству солдат?
Дверь широко открылась, и проем заполнил желтый свет. Трое солдат втащили по ощущениям Неи какой-то мешок и бросили посередине.
— Двое в одной клетке? — послышался деловой голос Олмера.
— Больше некуда, — отрапортовал солдат. — Нет, пускать никого нельзя! Это приказ. Выйдите.
Харт не видела чиновника, но поняла, что он сделал шаг внутрь, а потом его оттолкнули.
— А хорошее место для раздумий, — проговорил вдруг Олмер. — Такой холодный земляной пол прочищает голову лучше, чем дубина.
— Ага, идите уже, — опять сказал солдат.
— Тут им и место, сволочам, — кто-то сплюнул.
Дверь закрылась. Вокруг Неи опять была лишь чернота.
И откуда такая злоба? Удивительно, как быстро люди начинали ненавидеть тех, кто сидел в кандалах. Наручники каким-то образом опускали заключенного до уровня грязи, а тюремщиков возвышали до лордов.
А ведь Нея знала этих «тюремщиков» как облупленных. Солдаты родной заставы, чтоб их.
Она слышала лишь голос того, кто не пустил Олмера, но в памяти тут же появился улыбчивый Паскет. Молодой мужчина, прошедший войну, не отличался особой силой или ловкостью. Но она считала его хорошим солдатом. Дисциплинированным.
В первый день на заставе только Паскет не прятал глаз, когда она представилась. Солдаты морщили и хмурились, украдкой разглядывая магичку в кителе, а он смотрел спокойно.
— Куда нести ваши вещи? — спросил он, когда все разошлись, а Нея осталась посреди двора с тяжелым сундуком у ног. Как-то забыла приказать поднять его в комнату.
— В дом, — и сама же взяла за ручку с одной стороны, а солдат тут же схватился с другой. — Вы дежурный?
— Нет. Сегодня я должен быть патруле. Но ждал, когда представят нового лейтенанта.
— Вы сержант Милкот? — почему-то решила она.
— Рядовой Паскет. Сержант пока занят, он еще не вернулся из деревни. Но я могу вам показать все что нужно. Я тут уже два месяца служу.
— Недолго, — заметила она.
— Подольше остальных, — улыбнулся он. — Других перевели только две недели назад. Из третьего полка. Его расформировали и разбросали. А я как-то сам попросил перевода. Я из Южной крепости, надоело мне воевать. Вот и вышло что раньше.
— Значит, здесь в основном те, кто служил в третьем полку, до того как их перевели?
— Вроде так. Сержант, я, да еще рядовой Каспин, который приехал на днях, все мы из разных мест. А остальные, да, из третьего…
Сейчас Нея думала, если на заставе и остались люди, которым можно доверять, так это — вот та самая троица: Милкот, Каспин и Паскет. Они ни с кем не враждовали на заставе, но чувствовалось, что существуют отдельно. Никто из них не нарушал ее приказов. И к ней все трое относились с уважением, хоть и побаивались. А с другими солдатами особой дружбы у них не было. Конечно, это не значило, что все трое встанут на защиту какого-то лейтенанта Неи Харт. Но все же надежда, что они будут на ее стороне, не покидала. Оказалось, напрасно. Паскет лишний раз даже не открывал дверь, когда дежурил, и именно он пустил к ней Эрхена.
Нея прислушалась. Она знала, что в мешке к ней затащили человека. Когда его бросили, мелькнули толстые сапоги, но большего не рассмотреть не удалось. Дверь слишком быстро закрыли.
Она боялась двинуться с места, как будто это могло что-то изменить или кого-то спугнуть. Еще когда тюремщики сказали: «Тут им и место», Нея оцепенела, да с тех пор и сидела деревянным истуканом.
Так, со смесью страха и пренебрежения, обыватели говорили о магах. И сейчас Харт безо всякого колдовства знала, в шаге от нее лежит одаренный. Не Бон, потому что боевик подручный Олмера, и пока чиновник свободно ходит по заставе, своего человека он точно не отдаст.
