Прескверная ситуация.
Олмер не страдал излишним героизмом и не думал погибать во имя справедливости. И если бы оставался вариант договориться, он бы им воспользовался. Подкуп, убийство, подписи на любых документах и в постель бы лег, если бы позвали. Вопреки всему он не хотел умирать, тем более на убогой заставе.
Проблема в том, что коменданта устраивала лишь смерть, в этом чиновник не сомневался.
— Бон, и угораздило же тебя убиться именно сейчас, — Олмер осушил стакан и грохнул им по столу.
Да уж, привык, что его всегда прикрывает маг. Он мог расслабиться, заниматься проверками и не думать, что кто-то прихлопнет въедливого чиновника. Но что важнее, Бону можно было доверять. Во всем.
Семь лет вместе — не шутки. Люди за это время становятся ближе, чем им хотелось бы, и знают друг о друге куда больше, чем нужно. Лишится самого удобного помощника в такой неподходящий момент, хуже не придумаешь.
Немой, никому не нужный, приговоренный к заключению и обязанный Олмеру свободой. Он с самого начала находился во власти чиновника.
Боевых магов попавших в плен к ангериссцам никогда не оставляли в живых. Их допрашивали, а после давали яд.
Но Олмер как-то случайно оказался в застенках и услышал о Боне. Некогда сильном маге, которого лишили языка. Услышал и считай, выкупил.
Редко какой одаренный соглашался жить, когда его покидала магия. Но у Бона была дочь. Веская причина приспособиться к своей немоте.
«Хорошо, что девчонка уже выросла и выскочила замуж», — подумал Олмер. Он не желал устраивать еще и жизнь какой-то девочки, а ведь пришлось бы. Исключительно потому, что ее отец погиб при исполнении его приказа.
Чиновник потер лоб, посидел в задумчивости несколько минут и вскочил, будто ужаленный.
Пора уносить отсюда ноги. Пока есть хоть малейший шанс. Либо бежать, если позволят вывести лошадь, либо прятаться прямо на заставе и выжидать. Он даже присмотрел закуток за сараем с лопатами. Сугроб надежно скрывал любого, кто в него закопается. Это было бы даже смешно — чиновник в снегу, — если не было бы так страшно. За несколько часов на морозе почернеют и руки, и ноги, а дальше поможет лишь ампутация.
Олмер успел накинуть тулуп, когда в дверь кабинета вошел комендант.
— Уже готовы? — удивился Четон. — Вот и хорошо. Привезли те камни, о которых говорил ведьмак.
— Значит ли это, что вы его освободите? Вероятно, он все же непричастен к пропаже камней, так же как и к смерти Бона, — поинтересовался чиновник.
— Посмотрим. То, что он путался с этой предательницей Харт, не говорит в его пользу.
Они оба прекрасно играли. Олмер показывал, что не усомнился ни в одном слове коменданта. А тот, в свою очередь, прикидывался недалеким стариком, не понимающим, как давно чиновник догадался о его махинациях.
«Четон выжидает», — эта мысль пришла не первый раз за сутки.
И она подтвердилась, когда комендант так же спокойно, как вчера, повел его к основанию недостроенной крепости.
Еще при проверке Нея лично поставила сигналки по периметру фундамента и теперь лучшего места для хранения зачарованных камней не существовало. Что примечательно, найденных камней. Одну из телег откопали в ближайшей деревне, за домом того охотника, которого лечил ведьмак. Эти камни привезли вчера утром. Якобы охотник случайно проговорился, когда комендант с ним встретился. Правда, Олмер готов поклясться, что этот мужик ничего не знал.
В общем-то, сути это не меняло. Телегу с камнями нашли и доставили, теперь привезли другую пропажу. Из деревни где, по словам ведьмака, их с Боном ждала засада.
— Фаруна все же надо допросить, — сказал Олмер, выходя во двор.
— Так и сделаем, — вдруг согласился комендант, хотя до этого никакого желания говорить с ведьмаком в присутствии чиновника не выказывал.
Ничего хорошего эта покладистость не предвещала.
Они прошли мимо солдат и свернули к крепости. Погода снова испортилась. С хмурого неба падал снег, дул пока незаметный ветер, но все говорило о приближении настоящей бури.
Если он затеряется в метели, никто не поскачет на поиски, решил Олмер.
Он внимательно посмотрел на сухонького коменданта и удобнее перехватил трость.
Как только поворот выведет к крепости, дозорные потеряют их из вида… Это лучший момент.
Сердце ускорило ритм. Дыхание стало чуть тяжелее, но в то же время увереннее. Олмер готовился к рывку.
Они свернули, и комендант прытко шагнул в сторону. На его место тут же встал скертанец и недвусмысленно положил руку на плечо чиновника.
С неверием Олмер оглядел заснеженную площадку, подсвеченную всего двумя переносными фонарями. Кто-то поставил их на аккуратно сложенные и закрытые парусиной камни. Но даже этот скудный свет показывал тени в шкурах. Площадка казалась запруженной северянами. Одни стояли, другие сновали и что-то перетаскивали. Очень тихо, без каких-либо переговоров.
Камни же лежали в телегах, их никто и не думал выгружать. Четыре подводы полностью готовые к отправке. И в одну из телег умело впрягали лошадь.
— Четон, — с угрозой проговорил чиновник, но комендант его перебил.
— Дорогой Олмер, прекратите ломать комедию. Мы оба с вами знаем, что вы не жилец.
Чиновник промолчал.
Он про себя костерил свою команду «быстрого реагирования». Десять солдат должны были прибыть двое суток назад! Метель, чтоб ее! Но где их носит сейчас?
— Скажу честно, я не хотел смертей, — вдруг заговорил комендант. Он не смотрел в сторону чиновника, его больше привлекали зачарованные камни. — Вы не должны были догадаться.
— Догадаться о чем? — как можно проще уточнил Олмер. Слушать дребезжащий голос Четона он не хотел, но и умирать тоже. Тянул время, надеясь неизвестно на что.
— Вы все понимаете, — ответил с долей усталости комендант.
— Отнюдь не все, — поразмыслив, поддержал беседу Олмер. — Не понимаю, зачем вам, уважаемому человеку и офицеру с хорошим заработком, понадобились какие-то камни.
— Уважаемому человеку, как же. Почти сорок лет службы и меня со всем уважением шлют сюда. На самый край мира! Туда, где моя жена даже на улицу не сможет выйти восемь месяцев в году! Это плевок, а не уважение.
— Здесь стратегически важное место, и нужен был человек с опытом. Поэтому и позвали вас. А что север… так и ваше жалование на порядок выше, чем у тех, кто служит на юге, — заметил королевский проверяющий.
— Молчали бы, Олмер, — поморщился комендант. — Денег, что платит наш король, не хватит порядочной леди даже на положенное количество туалетов.
Как все же люди умеют считать не в свою пользу, когда говорят о жаловании. Чиновник лишь головой покачал. По какой-то причине это заявление вернуло самообладание. Слова очень походили на все то, что обычно говорили при проверках. Якобы жены и дети не могут жить на такие гроши и приходится выкручиваться. Тут своровать, там умолчать.
