Позы покорности и позы преувеличения
Взаимодействие «вожак – подчиненный» в стаях очень мощно ритуализируется. Вожаку не нужно каждый раз нападать на подчиненного, кусать его. Достаточно, проходя мимо, многозначительно на него посмотреть. Если в ответ подчиненный принял ритуальную позу – позу подчинения или детскую позу, то все в порядке, доминант его не трогает. А вот если не принял позу покорности, тогда можно и о наказании подумать.
Поэтому положение, когда вожак демонстрирует некую ритуальную агрессивность, а подчиненный – ритуальную позу покорности, является очень распространенной ситуацией.
Более того, у вожаков и вождей принято периодически проявлять агрессию, потому что если начальник хотя бы иногда не изругает подчиненного, то подчиненный совсем распустится и того гляди уважать перестанет.
В обезьяньей стае совершенно понятно, кто вожак, а кто подчиненный. Вожак очень часто «преувеличивает» себя: старается надуться, расправить плечи, сесть повыше. В человеческом обществе для вожаков и лидеров тоже очень важно каким-то образом выглядеть крупнее. Ни один король еще не ставил себе трон в яме. Наоборот, насыпается холм, на этот холм ставится трон, на котором даже полутораметрового роста человек выглядит гигантом. А подчиненный, наоборот, должен стать поменьше, согнуться, поклониться, пасть ниц. Тогда, может быть, благосклонно отнесутся…
Во все века для зрительного увеличения роста и размера использовались каблуки, накладные плечи, высокие шляпы. Военные очень любят подобные головные уборы – шлемы, кивера, фуражки, которые сразу добавляют офицеру 20–30 сантиметров роста. А у животных, соответственно, принято вздыбить шерсть, выгнуть спину, расправить плавники, чтобы противнику стало видно, с каким большим существом он хочет связаться. Серьезный знак нарастания агрессии – показать свое главное оружие, то есть оскалить зубы, наставить на противника рога или сделать какие-то движения, связанные с нападением.
Антропологи считают, что человеческая улыбка – это ритуализированная «остановленная на полпути» угрожающая гримаса. Мы скалим зубы, если нам угрожают, но дальше этот оскал несколько видоизменился, превратился в улыбку и теперь уже показывает наши дружественные намерения.
Например, к нам приближается некто незнакомый, мы на всякий случай «показываем зубы» (мимика агрессии). Но проходит пара секунд, и мозг понимает – этот субъект на самом-то деле нам известен и даже входит в круг друзей. И тут вместо глобального изменения мимического паттерна мы его просто немного модифицируем – пожалуйста, на лице уже приятная улыбка.
Вилейанур Рамачандран в своей книге «Мозг рассказывает. Что делает нас людьми»
[43] пишет о происхождении человеческой улыбки:
Когда к одной человекообразной обезьяне приближалась другая, по умолчанию предполагалось, что приближается потенциально опасный чужак, так что она сигнализирует о своей готовности к битве, обнажая клыки в гримасе. Это получило дальнейшее развитие в ритуализированном притворном проявлении угрозы, агрессивном жесте, предупреждающем незваного гостя о возможном возмездии. Но, если в приближающейся человекообразной обезьяне распознан друг, угрожающее выражение (обнажение клыков) прерывается на полпути, и эта частичная гримаса с наполовину спрятанными клыками становится выражением умиротворения и дружелюбия.
В обезьяньих стаях существуют покорные, принижающие себя особи, которые для вожака и еду принесут, и травку подложат на то место, куда он сел, и комаров будут отгонять, и груминг ему делать, конечно. Все это очень серьезные программы, прописанные в мозге, и в человеческом обществе подобные услужливые льстецы, конечно, тоже встречаются и преуспевают (взять хоть незабвенного Молчалина из «Горя от ума»)…
Груминг у обезьян, кстати, приносит и вполне реальную пользу, когда одна мартышка или павиан у другой особи из шерсти паразитов выбирает, а еще – кристаллики соли. Соль – ценный ресурс для питания обезьян. Когда пот испаряется, на шерсти остаются такие кристаллики и можно их проглотить.
Иногда демонстрацией покорности нижестоящего служит ритуальное спаривание. Тогда позы, которые используются при половом акте, становятся особыми знаками подчинения. Если самка хочет показать свою зависимость от самца, она принимает характерную позу готовности к копуляции, подставляя заднюю часть тела. Необязательно за этим последует реальное спаривание, часто это именно ритуал, подтверждающий прочность уже сформированной иерархии и социальных связей. Подчиненный младший самец, демонстрируя покорность вожаку (особенно если несколько минут назад сделал что-то не то), может принять аналогичную позу и ожидать, что вожак в ответ сделает несколько характерных ритмичных движений. Если это произойдет, то все обошлось, младшего простили, можно жить дальше. А если нет, то получается, что начальник затаил злобу, и подчиненный останется в состоянии тревоги, стресса и даже откровенной паники.
Стая воронов не имеет жесткой иерархии, их сообщества носят временный характер, но тем не менее и у этих птиц существуют угрожающие позы и позы подчинения. Последние нередко могут быть трансформированными элементами детского поведения (выпрашивание пищи) либо выглядят как подставление уязвимого места (затылка).
«Детские» позы характерны также для волков, собак. Рядовой член стаи падает перед вышестоящей особью на спину и подставляет беззащитное брюхо. Как и в случае воронов, подчиненные особи могут выполнять специальные движения, напоминающие выпрашивание пищи. Интересно, что порой позы подставления используются вожаками. Этим они показывают подчиненному: «Я тебя не боюсь». Так, доминантный волк может подставить горло другому члену стаи, а ворон – глаз другому ворону.
Зависимость стресса и иммунитета от места в иерархии
Можно подумать, что доминанту в сообществе живется лучше всех. Однако это не всегда так, поскольку у него много проблем и ему надо постоянно за всеми следить. К вершине власти регулярно подбираются молодые и нахальные самцы, с которыми доминирующему самцу приходится выяснять отношения, отстаивая самок и территорию, а подчиненные самки так и норовят разбежаться в разные стороны и «пойти налево». Ученые предположили, что вожак живет в постоянном стрессе. Конечно, самые низкоранговые особи тоже живут в постоянном стрессе, поскольку их все «клюют». Получается, что, среднеранговым живется лучше всех? Когда стали анализировать различные стаи, то оказалось, что в принципе это справедливо для относительно однородных стай, где иерархия не очень четкая. Например, в стаях цихлид. У этих рыб наиболее здоровыми являются середнячки, потому что самый главный тратит слишком много сил на поддержание доминирования, а низкоранговые все время в депрессии.
Но в обезьяньих сообществах и других стаях с серьезной иерархией это не так.
