– Симонов – точно нет, – возразил другой голос, тоже женский.
– Алена Дельвиг, председательша нашего родкома, – скривилась Натка, которой тоже было что-то слышно – я не убавила громкость, а она стояла на максимуме. – Первой завуч была, Вилена Леонидовна.
– Симонов, мальчик в солдатской форме – это слишком банально, – поддакнул кто-то третий.
– Библиотекарша! – прокомментировала Натка.
– Семьдесят пятая годовщина ВОВ, таких мальчиков на конкурсе каждый второй, мы это уже видим по другим классам. В параллели седьмых в солдатской форме вышли трое! Если мы хотим выиграть город, нужно что-то пооригинальнее.
– Ну и «Жди меня» в таком унылом исполнении звучит как монолог ребенка, забытого на продленке, – съязвила Алена Дельвиг.
Послышался дружный смех.
– Это жюри нашего конкурса чтецов, – пояснила сестра. – Совещаются… Веселые, блин, и находчивые…
– Тогда – Чуковский или Бродский, – сказала завуч. – И, чтобы упростить нам выбор, напомню, что Бродского читает Альбина Треф, а Чуковского – кто?
– Арсений Кузнецов, – подсказала председатель родительского комитета первого «А».
– Итак, та самая Альбина Треф или какой-то Арсений Кузнецов, – с нажимом повторила завуч.
«Какой-то»? Я почувствовала, что выражение моего лица становится таким же хищным и недобрым, как у Натки.
– Но девочка очень бледно выглядела, – вступил в разговор кто-то еще.
– Не знаю, кто это, но дай ей бог здоровья, доброй женщине, – произнесла Натка в ответ на мой вопросительный взгляд.
– Ой, просто грим неудачный, – сказала завуч. – Зато какие декорации… Ни у кого ведь больше не было декораций, вы заметили? Это сразу показывает уровень.
– Побойтесь бога, какой уровень? – удивилась неизвестная добрая женщина. – Самодеятельность на уровне ДК инвалидов.
– Ну, так и текст про слепоту, – хихикнула острячка Дельвиг.
– А мальчик просто прелестен, такая непосредственность и притом выразительность! Браво, браво! – Сенькина защитница хлопнула в ладоши. – Хоть сейчас на профессиональную сцену…
– Какое браво? Какая выразительность? Скилзы ребенка сейчас вообще неважны, – заспорила строгая бизнес-завуч. – Вы, видимо, что-то не уловили. Мальчик из аутсайдеров, я вообще не понимаю, как он к нам попал.
– Ваша предшественница его приняла, – язвительно сообщила Алена Дельвиг. – Бывшая завуч.
– Вероятно, потому-то она и бывшая… Так вот, для непонятливых: мальчик не жилец, а у девочки, которая нынче выглядит бледно, очень, очень большое будущее. Промоушен у нее будет – ого-го, хоть на Евровидение выходи… Фамилия Треф всем известна? Все понимают, кто и что за ней стоит? Для справки: любящего папу нашей Альбины зовут Аркадий Осипович.
– Аркадий Осипович Треф? Тот самый? О… – добрая женщина явно смутилась.
– Аркадий Осипович Треф, банкир, а также соучредитель и спонсор нашей школы, – подтвердила завуч. – Которой, кстати говоря, не помешают новое спортивное оборудование в зал для восточных единоборств и ремонт гаража.
– И новые компьютеры в читальный зал, – с отчетливой ноткой вопроса добавила библиотекарша.
– Возможно, и компьютеры. Все уяснили расклады? И профит наш понятен?
Тишина, деловитое шуршание.
– Ну… Вообще-то Альбина очень милая девочка, – неуверенно сказала та дама, которая прежде казалась хорошей. – С ней просто нужно поработать, отшлифовать ее выступление…
– А Бродский – это просто прекрасно, кто еще в первом классе Бродского возьмет? Мы явно выделимся, – воодушевленно заметила библиотекарша.
– А вот «Мойдодыр» – это больше подходит для школы умственно отсталых, – добавила гадкая Алена Дельвиг. – Детсадовский Чуковский Шоко-школе явно не по рангу, давайте уж не будем позориться. Я голосую за Альбину Треф!
– Кто еще? А вы? Четверо, пятеро… Единогласно за! – строгий голос завуча подобрел. – Я рада, что мы так быстро пришли к консенсусу. Итак, победитель школьного конкурса чтецов в параллели первых классов – Альбина Треф! Она и выходит на городской конкурс. А мальчикам – Кузнецову и тому, в гимнастерке, дадим второе-третье место и утешительные призы.
– Кстати, мы как раз получили новые детские энциклопедии, прекрасно иллюстрированные, есть про яхты и оружие, – оживилась библиотекарь.
Натка забрала у меня мобильник и выключила запись:
– Дальше уже неинтересно. Ну, что скажешь?
– Вот же твари.
– Это само собой. А что делать теперь?
Я задумалась.
– Сенька знает?
– Еще нет, результаты сначала пообещали огласить сегодня, но отложили на конец месяца, чтобы совместить вручение наград с раздачей новогодних подарков. Не представляю, как ему сказать, – Натка вздохнула. – И чем утешить. Нужна ему эта их иллюстрированная энциклопедия яхт… Он ведь даже не за себя – за Додырчика своего любимого страшно обидится!
– Придется морально подготовить ребенка…
– Это само собой, – Натка побарабанила пальцами по столу. – Тут еще другой вопрос: что эта стерва имела в виду, когда сказала, что Арсений Кузнецов не жилец? Снова гнусный намек на его нездоровье? Так мы же прошли все обследования и результаты отнесли в Шоко-школу…
– По-моему, речь о другом.
Я вспомнила тот разговор учителя и директора, который совершенно случайно подслушала в школьном коридоре, и вкратце пересказала его сестре.
– Ты знаешь, в тот момент я ничего не поняла, какой-то бред, поток сознания – перегруз, плюс три, минус два, одного без гарантии, сажайте-сливайте… А вот сейчас я думаю – это ведь очень осмысленная беседа была. Для тех, кто в курсе, конечно.
– А для тех, кто в танке? Можешь суть сформулировать? – и, явно предвидя, что суть эта ей не понравится, Натка заранее сузила глаза и выпятила подбородок.
– По-моему, Сеньку хотят отчислить, чтобы освободить место для нового ученика.
– Так… Так. Я этого так не оставлю, – сестра встала, сунула мобильник в карман и вздернула на плечо сумку.
– Стой! – Я полезла за заранее приготовленной бумажкой. – Вот, возьми, если ты так боевито настроена, тебе это может пригодиться.
– Что это? – Натка развернула записку. – Лев Александрович Бехтеревич, мобильный… Кто это?
– Помнишь, я тебе звонила с вопросом про учителя, которого уволили из вашей школы?
– А, про пьяницу-драчуна? – Натка бочком присела на стул.
– Вовсе не факт, что он пьяница и драчун, характеристики с предыдущего места работы и из домкома у него прекрасные, больше похоже, что его попытались выпереть из школы.
– О!
Я кивнула:
