Он хотел к Константину или к своему школьному другу Томасу, возможно, даже к Розвите, с которой еще никогда не встречался в частном порядке, но которой по крайней мере доверял. Однако в итоге он никуда не ушел, а остался на месте. Не потому, что женщина, назвавшаяся Эммой Людвиг, предложила ему помощь. Не потому, что она хотела показать ему документы, которые якобы его заинтересуют.
– Доктор Лукас, пожалуйста, пойдемте со мной. Слишком опасно, если нас увидят здесь вместе.
А потому, что эта женщина, если она действительно существовала, знала его фамилию; как и он, утверждала, что раньше на этом месте находилась клиника. Таким образом, существовал крошечный шанс, что Марк еще не лишился рассудка – или, по крайней мере, был не единственным.
21
Это было парадоксально. Перед ним стояла незнакомая женщина, которая рассуждала, как параноидальная сторонница теории заговора: ей мерещилось, что за ней следят, поэтому им необходимо было срочно исчезнуть. И тем не менее Марк разговаривал с этой женщиной, потому что она была первой за последнее время, кто узнал его.
– Вы знаете, кто я?
– Да, пойдемте.
Эмма натянула белоснежный капюшон на мокрые волосы и побежала. Лишь теперь он заметил ее высокие сапоги, которые выглядели на удивление ухоженными. К тому же она оказалась в лучшей физической форме, чем можно было ожидать от человека с таким лишним весом. Марк старался не отставать и очень быстро вспотел.
– Мы знакомы? – спросил он. С опущенной головой Эмма походила на боксера, идущего на ринг. – То есть мы уже встречались? – Марк, запыхавшись, повторил свой вопрос. Он ощущал последствия перерыва в приеме лекарств и чувствовал себя еще более уставшим и изможденным, чем обычно в это время суток. По крайней мере, тошнота отступила – вероятно, благодаря драже «Вомекс А», которые он принял во время последней поездки на такси.
– Нет, мы никогда не встречались.
Ответ Эммы одновременно успокоил и смутил его. Он тоже был уверен, что никогда раньше не видел эту женщину. Однако возникал вопрос: откуда она его тогда знает?
Он схватил Эмму за рукав и заставил остановиться.
– Что вы обо мне знаете?
– Мы можем обсудить это по дороге?
– По дороге куда?
Мимо них медленно проехала машина, и Эмма отвернулась к витрине с женскими туфлями, которые стоили больше ноутбука, несмотря на тридцатипроцентную скидку, обещанную жирными буквами.
– Он ищет парковочное место, – сказал Марк, и Эмма тут же потеряла интерес к итальянским босоножкам.
– Быстрее, быстрее.
Она побежала на другую сторону улицы, вытаскивая из кармана куртки связку ключей. Когда Марк понял ее цель, его первоначальное подозрение было окончательно разрушено. Тот, кто ездит на старом «фольксвагене-жуке», не может быть бомжем.
Но Марк не был заинтересован в поездке с этой странной женщиной. Он хотел получить ответы.
– Стойте, подождите.
Он не повышал голос, но Эмма, видимо, почувствовала угрожающий тон. Когда она обернулась, Марк держал в руке телефон.
– Что вы хотите сделать?
– Я сейчас позвоню в полицию и…
– Нет, не надо…
Она вернулась, вытянув перед собой руки, словно защищаясь. В ее глазах читалась жуткая паника. Марк знал это выражение отчаяния. Он достаточно часто видел его у уличных детей, когда им сообщали, что их родители находятся в соседней комнате.
– Мне следовало сделать это еще раньше, у «Пляжа».
Он набрал 110 и положил большой палец на кнопку с изображением зеленого телефона.
– «Пляж»? Вы так называете свое бюро на Хазенхайде, верно?
«Откуда она это знает?»
Марк убрал палец с кнопки вызова.
– Что еще вы знаете обо мне?
Эмма сделала глубокий вдох.
– Вы доктор Марк Лукас, юрист и социальный работник, тридцати двух лет, живете на Штайнметцштрассе в Шёнеберге. Вдовец, раньше были женаты на Сандре Зеннер, тридцати трех лет. Она погибла в автомобильной аварии. И…
Эмма сначала открыла пассажирскую дверь, а потом обошла вокруг автомобиля.
– …и вы ни в коем случае не должны звонить в полицию.
Марк снова почувствовал холод, который распространился от его насквозь промокших кроссовок до стучащих висков. Он помассировал уши, но те онемели, как и пальцы.
– Почему? – спросил он.
– Пока я не объясню, что с вами происходит.
Теперь она открыла дверь со стороны водителя, села в машину и опустила стекло. Ее глаза казались размытыми за забрызганными очками.
Марк уставился на нее.
– Ради всего святого, кто вы?
Она одарила его грустным взглядом и завела двигатель, но тот не смог заглушить ее одновременно таинственный и пугающий ответ:
– Я не помню.
Эмма развернула машину и остановила ее с открытой пассажирской дверью прямо рядом с Марком.
– Пожалуйста, сядьте в машину, доктор Лукас. Мы в опасности.
22
Когда позвонил Валка, Бенни знал, что нужно сразу подойти к телефону.
Немедленно. Обязательно.
Он не мог игнорировать этот звонок в беззвучном режиме. Иначе его жизнь могла закончиться раньше, чем он планировал, – с вероятностью, граничащей с уверенностью, уже завтра утром. Самое позднее, в полдень, но только если ему повезет и Эдди решит выспаться.
Ему было ясно, что стояло на кону, в конце концов они договорились, что он сделает свою работу и предъявит доказательства до 23:00. А сейчас было уже намного позже.
Но он не мог протянуть руку и взять телефон с пассажирского сиденья по двум причинам.
Первая причина – его парализовал удушающий приступ депрессии. У второй были светлые длинные волосы, зеленая кепка и карманный фонарик, который светил Бенни в лицо.
– Автоинспекция. Ваши документы, пожалуйста.
Он кивнул и хотел потянуться к бардачку, но его мозг отказывался посылать необходимые сигналы его мышцам.
Многие знакомые уголовники, которых он знал через Валку, смеялись над депрессией, называли ее бабской болезнью, болячкой богачей, которая бывает только у голубых и женщин. Он завидовал им, не знающим правду. Настоящая депрессия была как губка, которую ты носишь в груди и которая впитывает в себя все черные мысли, становясь тяжелее и тяжелее, пока ты не начинаешь ощущать ее вес.
Сначала при дыхании и глотании, затем она парализует каждое движение, пока однажды станет невозможно стянуть одеяло с головы.
– Побыстрее, пожалуйста, если можно. – Молодая сотрудница полиции, ища помощи, посмотрела в сторону коллеги, который проверял другую машину в пяти метрах перед ними.
