– От нашего отца тебе досталась больная печень, а ты передал заболевание своему ребенку, Марк. Я единственный родственник, кого болезнь обошла стороной. – Бенни засмеялся. – Какая ирония судьбы, что цепочка разорвалась именно на мне, а?
Пока его брат продолжал почти заговорщическим тоном, Марк вспомнил таинственные слова медсестры Бенни, Леаны Шмидт, которые сейчас тоже обрели смысл:
«…поведение Бенни изменилось после МРТ… Обычно мы просвечиваем мозг, чтобы обнаружить аномалии, но у Бенни сделали МРТ только брюшного отдела… Я достала снимки… Он абсолютно здоров».
– Ты хочешь умереть ради меня? – спросил Марк, и даже вопрос прозвучал немыслимо.
Оттолкнувшись, Бенни поднялся со стула.
– Ради тебя и ребенка. Это план. Константин посвятил вас в него в день аварии, во время вашей встречи на вилле.
«О чем я должен был забыть».
– Неужели не подходит ни один другой донор? – беспомощно спросил Марк.
– Нет. – Бенни грустно посмотрел на него. – Ни легально, ни на черном рынке. Я пытался.
«Вот для чего тебе понадобились деньги», – пронеслось в голове у Марка. Девяносто тысяч евро. Бенни занял деньги у Валки, чтобы купить нелегальный донорский орган. Чтобы спасти Марка и его ребенка. Но ничего не получилось.
– Марк, посмотри на меня. – Бенни ритмично ударял себя кулаком в живот. – У меня здоровая печень и – в отличие от Сандры – подходящая группа крови. Такое быстро не найти. Ты понимаешь, что это значит?
Он кивнул. Его брат был идеальным донором. Поэтому тот резко изменил свой образ жизни, начал заниматься спортом и правильно питаться. Все ради подготовки к предстоящей операции. И поэтому Валка отпустил его. Видимо, Бенни посвятил его в последнюю секунду, после того как Эдди вытащил его из машины и избил в саду виллы Константина. Валка знал, что Бенни все равно умрет, и лишь поэтому отказался от экзекуции. Зачем марать руки, если с жертвой и так будет покончено?
– Сандра любит тебя, – тихо сказал Бенни. – Константин тоже. Они сделали это, чтобы не потерять все сразу. Тебя и ребенка. Так что, пожалуйста, верни мне сейчас пистолет, – добавил он почти умоляющим голосом. – Позволь мне довести все до конца.
Марк сделал шаг назад. Хотя воспоминания о последней встрече на вилле Константина перед аварией вернулись к нему не полностью, он теперь точно знал, почему они ссорились в машине.
«Но ты ведь понимаешь, что у нас нет другого выхода?»
Сандра в отчаянии согласилась на убийственный план, который должен был спасти ее ребенка и мужа. Марк был против, протестовал на обратном пути и – не случись аварии – наверняка предотвратил бы самоубийство брата во второй раз.
– Почему вы все так усложнили? – в отчаянии спросил он.
– Как Сандра уже сказала: все вышло из-под контроля. Константин хотел поддерживать твою амнезию, чтобы ты не мог помешать моей смерти. Вместе с тем он должен был подготовить тебя к операции. И поэтому тебе нужно было так часто ходить на перевязку.
– Но почему он просто не накачал меня наркотиками или не похитил?
– Константин? – Бенни выпрямился. – Возможно, твой тесть действует бесцеремонно, но он не преступник. Наоборот. Он хотел спасти тебя и вначале думал, что сумеет сделать это с помощью одной лжи. Поэтому он запер тебя в эмоциональной тюрьме, из которой гораздо труднее освободиться, чем из физического плена, понимаешь? К тому же он не мог сделать так, чтобы ты просто исчез. Сначала ты должен был отказаться от своего заявления перед следственной комиссией. Иначе меня никогда не выпустили бы из психушки. – Бенни закашлялся. – Конечно, он перестарался, а когда вдруг появилась Эмма, начался настоящий хаос. Сбежавшей сумасшедшей не было в сценарии. На нее никто не рассчитывал. Как и на то, что ты обратишься за помощью именно ко мне. Проклятье, Марк, я хотел воспользоваться последними часами перед смертью, чтобы попрощаться со всеми, но вдруг появился ты, Валка и эта параноичка. – Его голос охрип. – В какой-то момент Сандра передумала и попросила Константина прервать все и рассказать тебе. Но он уже не мог действовать рационально. В конце оба были движимы лишь паникой и страхом. – Бенни сглотнул. – Страхом за тебя и за ребенка. Ты понимаешь, наконец?
Да. К сожалению.
Они нанесли ему психологическую травму, но не хотели убивать. Все было ради его защиты. Он должен был забыть, чтобы жить.
– А сейчас? – спросил Марк, на исходе своих физических и душевных сил. – Как все должно пройти сейчас?
72
Бенни печально улыбнулся и взглянул на свои наручные часы.
– Печень единственный делимый орган человеческого тела, – сказал он после короткой паузы. – Твой сын получит левую, а ты правую долю. Так мне объяснил Константин. Все получится, просто нужно действовать быстро! Так что, пожалуйста…
Он протянул руку за пистолетом.
– Как-то раз я уже хотел это сделать. Сейчас мое самоубийство хотя бы не будет бессмысленным.
– Я не могу этого допустить.
– Они все подготовили. Твой сын ждет в операционной. Если я не умру, у него нет шансов выжить. И у тебя тоже!
– Возможно, – ответил Марк и затем процитировал старика, с которым познакомился несколько часов назад. Единственного, кто всегда был честен с ним.
– Зло никогда не может быть во благо.
Бенни удивленно посмотрел на него:
– Один умрет, двое выживут. Какое тут зло?
– Смерть не математическое уравнение! – воскликнул Марк.
Его брат закатил глаза:
– Ты никак не можешь понять, да? Тебе нужна причина. Хорошо, слушай внимательно. Ты ее получишь.
Бенни откинул назад влажные, испачканные в крови волосы.
Ты помнишь тот день в мае?
Взлом, выкидыш Сандры.
Вопрос задел Марка за живое.
– Куда ты клонишь?
– Это был я.
– Что?
– Я тогда проговорился Валке, что у отца Сандры есть чем поживиться.
– Нет.
– Да. Клянусь, я не хотел, чтобы они вламывались в дом. Я лишь посмеялся над глупостью толстосума, который не позаботился об охране дома. Во время одной из наших встреч Сандра рассказала мне о запасном ключе в лодочном сарае, на случай, если мне понадобится укрытие и никого не будет дома.
Слезы застилали Бенни глаза.
– Проклятье, она хотела мне помочь и поэтому потеряла ребенка. Вашего ребенка. Я правда пытался, но не смог больше жить с этой виной. Поэтому вскрыл себе тогда вены.
На мгновение у Марка из-под ног ушла земля. Он только что во второй раз спас от самоубийства человека, который нес ответственность за смерть его первого ребенка. Его накрыло волной ярости и боли.
