С трудом, просто заставляя себя это делать, проверила все его тело — обнаженная грудь, спина, шея, голова — все было целым, никаких ран, ничего!
Значит… значит, это не физическое ранение. Оно — магическое!
Заставив, просто заставив себя отодвинуть панику на задний план, я глубоко вздохнула, медленно выдохнула, сосредотачиваясь, разместила подрагивающие ладони на теплой мужской груди и прикрыла глаза.
В омут с головой! Ощущения были именно такими — стремительными, неотвратимыми, захлестнувшими сразу все сознание!
Я увидела его сразу, просто с первой же секунды — безобразное черное пятно проклятья, демонического, а потому ускоренного действия и практически не снимаемого…
Перепуганная злая верховная ведьма и не снимаемое проклятье демона? У проклятья не было и шанса!
Стараясь действовать точно и максимально быстро, я распутала магические плетения, развеяла остаточную энергию… ближайшие цветы завернули лепестки, скрючились и почернели, что говорило о том, что сил для проклятья Мори не жалел, как и злости… Паршиво.
Следующие несколько минут я сидела на земле, крепко обняв прижатые к груди колени, и ждала. Просто ждала. Это все, что мне осталось — ждать и надеяться, что я распутала проклятье полностью, все сняла и все уничтожила, и что не упустила что-нибудь важное и не опоздала… Но Эльмар дышал, и губы медленно восстанавливали нормальный цвет, значит, я все сделала правильно.
Это действует проклятье крайне быстро, убивая всего за пару минут, а вот в себя организм приходит долго.
Минуты тянулись за минутами, протекая словно вечность, так долго и так невыносимо, но чем больше я всматривалась в лицо Лагардера, тем больше замечала происходящие с ним изменения: некромант приходил в норму.
В какой-то момент я поняла, что сижу и просто молча плачу, не имея больше никаких сил сидеть в неизвестности и ждать. Вы когда-нибудь задумывались, насколько невыносимо ожидание? Ты ничего не можешь сделать, совсем ничего, просто сидишь и ждешь, терзаясь сомнениями: получилось или нет? Очнется ли? Откроет ли глаза? Увидишь ли ты его взгляд еще хоть раз?
Я слышала как говорят, что ожидание хуже смерти. Раньше не понимала. Сейчас поняла. Но, честно, уж лучше бы я и дальше пребывала в неведении.
Эльмар пришел в себя тихо настолько, что я не сразу поняла, что он некоторое время лежит с открытыми глазами и со смесью задумчивости и недоумения меня рассматривает. Молча.
Невольный всхлип сорвался с губ как-то сам собой, но вот в грудь я некроманта ударила вполне осознанно, ибо:
— Ты совсем совесть потерял, да? — Воскликнула находящаяся на грани истерики ведьма. — Не смей умирать!
Некромант рывком сел, в каком-то оцепенении осматривая свои все еще немного бледные руки.
А я ревела, уже не скрываясь. Просто давилась слезами и сжимающими горло рыданиями, только сейчас позволяя сковавшему меня страху выйти наружу.
— Малика, — позвал Эльмар очень напряженно, — демонические проклятья не снимаются.
Вздрогнув и вновь всхлипнув, я просто замерла на несколько секунд, глядя на того, кто медленно повернул голову и напряженно на меня посмотрел.
— То есть ты знал, что он тебя проклял? — Поняла со всей очевидностью.
— Удара было не избежать, я должен был умереть. — Спокойно, вот просто до безумия спокойно подтвердил этот… этот…
Слов на него нет! Хотя нет, кое-что я сказать могу:
— Да катись ты к Тьме!
И, подскочив, я поспешила в свой местами значительно порушенный дом.
Я за него испугалась, да я чуть не поседела от ужаса, а он… он знал! И смеет так спокойно говорить о своей смерти! Он просто взял и мгновенно с ней смирился! А обо мне он подумал? Подумал о том, каково будет мне, если он умрет? Нет!
— Малика! — Окликнул некромант.
Я не отреагировала, ускорившись, но уже через секунду была поймана за руку, резко развернута и прижата к обнаженной мужской груди так сильно, что было даже не вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы вырваться.
— Малика, — позвал Эльмар еще раз.
Он, наверно, хотел что-то сказать, но на этом мои нервы сдали окончательно, и черная ведьма, повиснув на шее не сопротивляющегося мага, ревела уже в голос, не стыдясь и не боясь, и точно зная, что Эльмар мужественно выдержит даже мою истерику.
Глава тридцать шесть
В какой-то момент рыжий устал стоять, подхватил меня на руки, прижал к себе так крепко-крепко и решительно внес в дом… мой порушенный дом… По первому этажу он пронесся за секунду под мой приглушенный жалостливый вой, взлетел вверх по лестнице, преодолел спальню и прямо так, со мной на руках, устроился на кровати.
— Ну ничего, — приговаривал, уложив меня на свою грудь в полусидячем положении и обнимая обеими руками, — починим мы дом, малыш, еще лучше будет… а хочешь, вообще новый построим?
— Н-не… не хочу я н-н-ничего, — с трудом выговорила сквозь всхлипы, от которых сотрясалось все мое тело, — ты вообще т-там умереть соб-бирался, предатель.
— Не умер же, — справедливо отметил рыжий и наглый, и бессовестный, и вообще…
Глубоко несчастная же ведьма вопросила:
— Вот как тебе после этого доверять? Ты же так легко принял свою скорую смерть, Эльмар!
И я перестала плакать. Руками вытерла мокрое от слез лицо, отстранилась от его груди, заставив руки мужчины опуститься на постель, села прямо на его ногах и не с первого раза, но все же сфокусировала взгляд на его зеленых глазах.
— Малика, — с ноткой укоризны.
— Я уже двадцать пять лет Малика! — Психанула ведьма и слезла вначале с мага, после с постели.
Отойдя от обозначенной мебели, обернулась, грозно руки на груди сложила и требовательно на рыжего посмотрела.
— Без сомнений, ты внушаешь страх и уважение, а теперь, дорогая, вернись в постель и давай спать.
Самое обидное, что я действительно чуть было не вернулась, зачарованная мягким негромким голосом и нежным взглядом… но истинная ведьминская суч… то есть сущность вовремя о себе напомнила!
— А ты уже поспал, — заявила ехидно, глянула на часы на стене и добавила: — часа полтора, на улочке, на травке свеженькой, пока проклятье отпускало…
Под конец фразы голос неожиданно дрогнул. Я подумала: с чего бы? И с чего это Эльмар вдруг стал таким встревоженным и вместе с тем виноватым, да с постели ко мне подорвался? А потом поняла, что сил нет. Просто никаких сил ни для возмущения, ни для негодования, ни вообще не для чего нет.
Оседающую на пол меня некромант вовремя подхватил, непримиримо на постель вернул, уложил, одеялом укрыл, а я… я…
— Полтора часа, — повторила потрясенно и тихо, понимая, что перед глазами все размывается, а я сама снова позорно скатываюсь в повторную истерику от одной только мысли: он не приходил в себя полтора часа, а если бы я не смогла снять проклятье, то не пришел бы и вовсе.
