— Ты мне совершенно не нравишься, — возразила Дараэлла. — Все твои успехи — мыльный пузырь. Ты без поддержки Урсулы не можешь даже корабль на плаву удержать! С таким рулевым… И как вы намеревались, если вдруг что, выкручиваться?!
— Для этого у нас есть Тиам, — так естественно ответил Геор, что Даре даже стало не по себе.
И на все-то у него есть ответ!
— Да, — кивнула она, — это очень мило, что ты так доверяешь своему брату, но есть одна маленькая неприятность — ты самолично посадил его в трюм и выпускать оттуда пока что не собираешься. Потому что его заколдовала твоя неадекватная мать.
Кажется, Каннингем собирался спорить, но в последнее мгновение передумал. Дара даже знала, почему: мужские руки, блуждавшие до этого где-то в зоне пояса ее брюк, теперь наконец-то высвободили край рубашки и скользнули под тонкую ткань. Девушка вздрогнула от обжигающих прикосновений к обнаженной коже, но вида, что чувствует что-нибудь, помимо раздражения, не подала. Нечего Геору надеяться на ее взаимность, не заслужил он этого!
Даре вообще не нравилось то, что ее тянуло к мужчине. Прежде она испытывала только легкую досаду, когда какой-либо мужчина пытался излишне стремительно сократить между ними расстояние или, того хуже, прикасался к ней. А теперь тело самым наглым образом отозвалось теплом, покрасневшими щеками и странным, не слишком понятным ей желанием.
Никогда еще Дараэлла не чувствовала себя настолько женщиной, насколько сейчас. Встречались же ей привлекательные мужчины! Да и предложений было немало. А эта синеглазая сволочь…
Пришлось тряхнуть головой, отгоняя прочь магический дурман. Заколдовывает! Причем, кажется, против собственной воли, его магия живет как будто сама по себе, отзываясь периодически на тихий, подсознательный зов.
— Прекрати, — строго произнесла она. — У тебя ничего не получится. У меня, Каннингем, все в порядке с самообладанием, и я умею посылать мужчин, когда мне это надо. А сейчас оно мне на…
Геор опять не дал ей договорить. Он дернул девушку, буквально силой усаживая на колени, и, дразня, убрал одну руку, второй держа так крепко, что у Дары не было никаких шансов вырваться на свободу. Адмирал издевательски улыбнулся, свободной рукой потянул Дару за локон и накрутил черную, как смоль, прядь на палец.
— Прекрати, — повторила Дараэлла, но уже совершенно не так уверенно. И ладно бы просто приставал, всегда можно ударить или хотя бы оттолкнуть!
Но у нее ведь не возникало никакого желания сопротивляться.
Каниннгем если и слышал ее, то точно интерпретировал слова неправильно. Иначе как он мог истолковать короткое "прекрати", что потянулся к Даре и, явно с трудом пряча победную улыбку, оставил на ее шее дорожку осторожных, вкрадчивых поцелуев.
По правде, сейчас надо бы пнуть его локтем под дых и высвободиться, но Дара, отчасти поддаваясь своему телу, только прильнула к мужчине и, прекратив попытки сопротивления, скользнула ладонями по его плечам. Геор, судя по звукам, глухо рассмеялся и взялся за пуговицы ее рубашки. Дараэлла не отталкивала, и сама пробежалась пальцами по сильным, мускулистым рукам супруга, добралась до пояса…
И, выдернув кинжал из ножен, стремительно прислонила его к горлу Геора.
— Нравится? — изогнув брови, поинтересовалась она, наблюдая за тем, как Геор медленно отодвигается от нее. — Вот и я в восторге. Ты знаешь, горные ведьмы предпочитают быть сверху и использовать оружие.
— Занимаясь любовью?
— И это тоже, но в первую очередь, когда убивают жертву. Но если тебе так невмоготу потерпеть до берега, то мы можем совместить. Хочешь?
— Как-нибудь подожду до берега, — согласился Геор. — Разумное предложение. И кровать там будет помягче. И места побольше.
— О да. Закажи себе двухметровое ложе, чтобы мог устроиться в нем и вдоль, и поперек. Надо ж как-то будет развлекаться, я-то тебя сопровождать не планирую,
Судя по всему, адмирала это извещение не порадовало. В синих глазах вспыхнуло что-то вроде раздражения вперемешку со страстью, и Даре пришлось чуть сильнее надавить на кинжал, напоминая ему о том, что она все еще вооружена.
— Боюсь, тебе не понравится то, что случится, если убьют адмирала. Даже если это сделает его супруга.
— Поступим проще, — ухмыльнулась Дара, — я привяжу тебя к стулу, убью твою мать, а потом мы будем жить долго и счастливо, и ты даже можешь рассчитывать на меня в своей постели.
— Ты уверена, что оно того стоит?
— Горные ведьмы — отличные любовницы.
— Исходя из этой логики, не понимаю, почему ты сопротивляешься.
— Ты — не горная ведьма.
— А ты выступаешь по девочкам?
— Дурак, — искренне отозвалась Дараэлла. — Лучше бы ты подумал, что делать с твоим братом, который томится в трюме и ждет, пока его повесят.
Геор, кажется, мигом растерял весь интерес к Даре, помрачнел и покосился на шторку с таким видом, что мог бы — поджег бы!
Впрочем, почему "бы"? Горные ведьмы не управляли огнем, но определенный перечень заклинаний использовать могли, и штора моментально задымилась, спеша выполнять приказ. Дара хотела было остановить пламя, но потом решила этого не делать — нелепое заграждение, все равно ни от чего не прятавшее, ее раздражало.
— Он едва не убил тебя, и ты его жалеешь? — серьезно произнес Геор. — Это притом, что моя мать всего лишь тебе нахамила, и ты в который раз желаешь ей смерти.
— Вот честное слово, будь ты дураком, я бы поняла, к чему такие речи, — покачала головой Дара. — Но разумный же мужчина! Вроде как все понимаешь, даже колдовать вот учишься не по дням, а по часам. Ну откуда такая наивность? Твоя мать — прожженная стерва, это и ежу понятно. И ты отлично знаешь, что она просто пыталась убить меня чужими руками. Если б ты чувствовал от Тиама реальную опасность, то не раздумывал бы, что с ним сделать.
Она наконец-то воспользовалась возможностью и, спрыгнув с коленей Геора, на всякий случай отошла на метр в сторону, а то мало ли, что адмиралу сгоряча вздумается делать. Но Каннингем был столь мрачен, что у Дары не осталось сомнений — она попала в точку.
— Эсмонд был верным другом много лет подряд, — Дараэлла даже не сразу поняла, что Эсмонд — это имя Тиама. — Я так ему и не сказал, что мне известно о нашем родстве, мне кажется, его это всегда смущало. Я не верю, что настоящий он посмел бы поднять руку на женщину, какой бы она ни была. Даже на такую, как моя мать. Тебя же он совсем не знал.
— Ну так в чем проблема? — поразилась Дара. — Ведь ты всегда можешь с ним поговорить.
Геор молчал. Должно быть, боялся выразить то, что творилось у него на душе, никак не мог решиться и во всеуслышание заявить, что верит в колдовство своей матери. Даре показалось, собственная магия выбила адмиралу почву из-под ног, и он теперь отказывался говорить о том, что именно Лисандра была автором множества злодейств. Может быть, понимал, что теперь она вряд ли способна на что-нибудь в этом роде, и считал, что стоит защитить мать от правосудия?
