А ведь сразу после обмена все не казалось таким сложным…
Приходили слуги, Лукас о чем-то с ними шептался, император не прислушивался. Он был занят поиском решения.
Как только тело ведьмы перестало трясти в кровати, Дэ Кадари засыпал его вопросами:
— Как ты, любимая? Что там случилось? — участливо заглядывал в глаза. — Император тебя обидел?
Генрих скривился проявлению этой мягкотелости и решил схитрить:
— А если и так?
Лукас поменялся в лице:
— Так Генрих тебя обидел?
— И что ты сделаешь?
Мужчина утробно зарычал, в его глазах проявилось драконье золото, а на щеках и руках показались чешуйки. Генрих с любопытством наблюдал за трансформацией. Ему ничего не грозило, жену дракон не тронет. Этот гнев был направлен на императора. На него самого, собственно. Хм-м…
— Если это так, то он ответит за свое.
— Ты готов предать своего правителя? — ахнул самозванец в теле ведьмы. — Ради жены?
— Никто не смеет обижать мою истинную. Правитель он, маг или слуга. Никто!
Генриха неприятно поразило такое признание.
С одной стороны, главнокомандующий готов был пойти на что угодно, ради ведьмы, даже, выходит, на измену. С другой, он поклялся верой и правдой служить империи, а значит и императору. Как мужчина, Генрих его почти понимал, но как правитель…
— Нет. Император меня не обижал, — недовольно ответил он. — Просто недоразумение. Я использовал… а магию возле источника и она подействовала не так, как ожидалось. Вот откатом и получила.
— Ниэла! Сколько можно тебя просить быть осторожнее? А если бы ты серьезно пострадала?
То есть спросить про урон императору дракону даже в голову не приходило. А еще друг, называется!
И пусть со времен их тесной дружбы прошли годы, все свободное время теперь занимали дела империи, но разве это что-то меняет?
— Но не пострадала же! — Генрих не стал подавлять злость и она просочилась в тон голоса.
— Не пострадала?! Да ты едва на ногах стоишь! И бледная, как смерть! Ты себя в зеркало видела, любимая?
Кстати в зеркало Генрих себя еще не видел. И не спешил. Он и так не мог пока привыкнуть к ощущению себя в женском теле. Все было другим. Даже цвета стали ярче что ли…
И чувства захлестывали.
И плакать хотелось.
Кошмар просто.
Одна надежда, что это наказание закончится сегодня же, как и началось.
Вскоре оптимизм Генриха поубавился, а позже и вовсе сгинул на корню.
— Не выдумывай, Лукас. Все с твоей ведьмой нормально. Что ей сделается? — отмахнулся он.
— Что ей сделается? — оторопело повторил тот.
— Мне. Что мне сделается? — Генрих одернул себя и мысленно дал зарок больше не совершать таких оплошностей. Надо следить за языком. — Я крепкая и здоровая, один удар магии не сможет меня убить. Успокойся.
Лукас покачал головой.
— Тебе надо больше заниматься. Мне не нравится, что твоя сила не поддается контролю. Это опасно.
А вот здесь он был совершенно согласен с драконом.
— Я буду. Может, стот поступить в академию магии для неинициированных и опасных существ? — предложил Генрих.
А что? Хорошая идея. В той академии уж точно справятся с ведьмочкой, не умеющей контролировать силу и вредность характера. Раз уж с троллями, демонами-убийцами и наемниками справляются.
— Чего?! — Лукас выпучил глаза.
Императору было понятно его изумление. Академия магии, о которой он завел речь, приравнивалась едва ли не к узилищу. В нее отправляли на перевоспитание тех, кого осталось только убить, если не получится изменить. Это вам не всем известный МАСК, где готовят лучших из лучших.
Ниэле не помешало бы научиться контролировать себя и силу. Раз уж она сама не справляется, то пора вмешаться.
И тут он вспомнил, что, отправив ведьму в академию, империя вновь лишится гласа истины на неопределенный срок. А разве ему это выгодно?
— Или нанять больше учителей. Можно же пригласить самых лучших магов в каждом направлении? — пошел на попятную император.
Пока ведьма была выгодна империи, он попридержит кардинальные методы ее перевоспитания. Да и кто ему мешает самому заняться этим?
Генрих всегда добивался желаемого. Он не терпел отказов и не получал их. Может, дело в статусе, но он предпочитал думать, что благодаря силе характера, устремлению к победе и личному обаянию.
— Все, что пожелаешь, сокровище, — обрадовано кивнул Дэ Кадари.
Он ни в чем не перечит супруге? У императора зубы свело от нежности взгляда главнокомандующего. Так и хотелось приложить его чем-то тяжелым по макушке, чтобы очнулся, наконец.
Только сейчас это явно сыграет не в его пользу, поэтому приходилось тихо скрипеть зубами.
— Ты меня простишь?
Генрих закатил глаза к потолку:
— Лукас…
Нет, он прекрасно знал о проблемах в новоиспеченной семье. Друг даже жаловался на занятость, что идет в ущерб его семейному счастью. Но интересы империи прежде всего. Прежде себя, прежде семьи, прежде любви.
Последнее, как считал Генрих, и вовсе под запретом для правителей. Его должность, его ответственность, его роль не предполагает никаких слабостей. За его спиной — жизни и благополучие подданных семи королевств. Что может перевесить это?
ГЛАВА 49
Смотреть на взволнованного Лукаса, слушать его объяснения виноватым тоном и терпеть заискивания, оказалось дико. И ведь ничего не скажешь! Сущая пытка!
Дэ Кадари выставил ладони вперед, решив все за ведьму:
— Я понял, малышка, понял. Сейчас спрашивать не буду. Я просто докажу, что люблю тебя, что исправился, что принял твою точку зрения, и ты меня простишь, да?
Генриху надоели эти семейные разборки. Он решительно откинул одеяло и встал с кровати. Тело подчинялось плохо, но терпимо. Император намерен был добраться к себе. То есть к ведьме. К ведьме в нем. Фу, прозвучало как-то безумно. Еще безумнее, чем вся ситуация в целом.
Его новоиспеченный фальшивый муж тут же всполошился:
— Ты куда?
— К императору.
— Зачем это? — нехорошо так прищурился.
Ты смотри! Ревнует.
А вот это вдруг согрело императорское самолюбие. Его рассматривают, как соперника? Хорошо.
Зря, правда.
Гадить Лукасу он не собирался, вывести его женушку на чистую воду — да, но предавать друга… Это не про него.
Только вот Лукас об этом и знать не знал, а теперь не скажешь. Так что придется главнокомандующему помучиться.
