Во сне не причудилось, а наяву пришлось вот столкнуться!
— О-о-о… Вот видишь, я была права, не так-то ты и устал, мой милый, — рассмеялась фаворитка. — Мы не потратим нашу совместную ночь даром, правда же?
Когда она без всякого стеснения прикоснулась к императорской «мужественности» меня словно каленым железом ужалило!
— Маоли, нас-с-стырная с-с-с-у… ш-штучка, — хмыкнула в голове Кииса. Судя по недовольному тону, гидра ее не очень жаловала, вот и не выдержала спектакль до конца, плюнула на обиду, заговорила. — С-с с-с-самого нач-чала знала, ч-что хоч-чет и ш-шла к этому напролом. Вот и пригрелас-сь в фаворитках.
Еще одна змея на мою голову?
— Руки прочь! — взвизгнула я и торопливо отскочила в сторону вот совсем не по-мужски.
Меня трясло. И не понятно было, от злости или возбуждения.
Быть мужчиной, сдерживая древние, как мир, инстинкты тела, та еще пытка!
— Но-о… Тебе же всегда нравилось, как я это делаю! И особенно, когда я опускалась на колени и…
Фу! Избавьте меня от таких ненужных подробностей!
Богатая ведьминская фантазия тут же подкинула парочку ярких картинок и обед попросился наружу. Буэ!
— Я сказал, что устал, Маоли! Неужели неясно выразился?
— Но-о… — и она красноречиво указала глазами на императорскую «мужественность», что отчетливо знаменовала на мою ложь.
Я стремительно отвернулась и брезгливо одним пальцем попыталась уложить этого неутомимого «солдатика». Тянущая боль заставила прошипеть сквозь зубы.
Куда там! Такой же упертый оказался, как и его хозяин! Стоял по стойке смирно и все тут.
— Мой господин… — эта змея, не та что трехголовая, а фаворитка, вновь настигла меня со спины. — Позволь мне помочь и улучшить твое настроение…
Как только Маоли положила горячую ладонь мне на живот и повела ее вниз, я стоять столбом не стала. Перехватила лазутчика на полпути!
— Ой! — вскрикнула девушка.
Правда, оборотнические силы не рассчитала…
— Прости.
Надо быть аккуратнее с этим телом. Судя по сморщенному личику Маоли, слезам, брызнувшим из глаз, на этот раз она не притворялась и действительно испытывала боль.
— Я не хотел причинить тебе боль.
— Но причинил! — капризно надула губы она, потирая запястье. Гидра закатила глаза к потолку, точнее, все три пары глаз. — Своей холодностью и жестокостью!
А этой женщине страшно пальчик в рот положить, отхватит до кочерыжки!
— У меня вот здесь болит! Сильно-сильно!
Маоли сжала свою левую грудь, приковав мое внимание к бусинке-соску.
«Мужественность» дернулась. Я вновь зашипела. Фаворитка победно улыбнулась.
Нет. Это невыносимо просто!
— Надо было с-сильнее с-сжать, — поддакнула Кииса. — Только не руку, а ш-шейку.
Ну надо же! Сама доброта!
— Господин больше меня не любит? — состроила невинное лицо эта хитрая соблазнительница.
— Я-а-а…
Откуда мне знать, какие чувства питал Генрих к этой женщине? Судя по тому, какую наглость она себе позволяет, император сам был не против именно такой линии поведения.
Будь неладна эта любвеобильность гадкого кота!
«Больше всего его величество ценит ум, красоту, отличные манеры и покорность», — ехидным голосом прозвучали воспоминания в голове.
Да, вот прямо пример отличных манер на лицо!
Еще раз убеждаюсь, Генрих просто методично издевался надо мной!
Ну ничего-ничего.
Отольются кошаку ведьминские слезки.
— Я сразу умру, если это так! — запальчиво заявила фаворитка, чем вызвала единодушный скептический хмык у нас с Киисой. Такие, не умирают от любви. Это точно. — Без моего господина, жизнь мне не мила!
Скорее, не так выгодна и легка, как она уже привыкла.
— Иди к себе, Маоли.
Я отвернулась, боясь не выдержать этого спектакля и расхохотаться в голос. Незачем топтаться по женскому себялюбию, иначе его обладательница может опуститься до изощренной мести. Уверена, врагов у императора и так хватает, не буду добавлять новых.
— За что ты так жесток со мной, любимый? — она напустила больше трагизма в голос. — Я же все для тебя, я вся для тебя, а ты…
А я сдернула скатерть со стола и повернулась к фаворитке.
Маоли уже сидела на коленях, глядя на меня влажными глазами. Стоило мне нахмуриться, как она развела ноги и с многообещающей улыбкой опустила руку к сокровенному местечку.
— Я специально натерлась маслом ши для моего котика. Тебе нравится этот экзотический аромат.
А я-то все гадала, откуда этот настойчивый сладкий запах, щекочущий мне нос? Афродизиаком не брезгует, стервь эдакая?
— Хочешь попробовать? — и фаворитка протянула мне ладонь, которая только что побывала на…
Фу!
Меня передернуло.
Даже я никогда не позволяла себе с Лукасом столь дерзкого соблазнения! А ведь он мой законный муж и истинный!
Такое откровенное предложение себя же, выглядит не возбуждающе, скорее, жалко… Никакой афродизиак не мог перебороть моего отвращения!
И, слава Луноликой, с этим императорское тело неожиданно согласилось! «Мужественность» присмирела, перестав терзать низ живота неприятной тяжестью.
Приятно, когда тело в союзниках…
— Прикройся, — кинула скатертью в фаворитку.
Глаза Маоли сделались размером с блюдца от чайного сервиза, девушка не спешила выполнять приказ, и мне пришлось, поборов брезгливость, сделать это самостоятельно. А потом и силой поднять ее с пола.
Укутанная с ног до головы, брюнетка напоминала ожившее умертвие. Ведь перекошенное сначала изумлением, а потом и откровенной злостью лицо не способно украсить ни одну красавицу.
— Иди к себе, — я подтолкнула фаворитку к двери.
— Но-о… А как же моя ночь, Рих? — вяло воспротивилась Маоли.
Вот упрямица!
Идеальные манеры, бла-бла-бла… Как же!
— Не сегодня, — поджала губы я и вытолкнула любовницу за порог.
Причем постаралась сделать это очень легонько, иначе брюнетке грозило вылететь через окно напротив или впечататься в стену. С силой оборотня шутки плохи!
А после сделала знак стражникам, чтобы не пускали ее обратно и закрыла дверь.
Отдать должное этим воинам, они встретили Маоли с непроницаемыми лицами, хотя выглядела она донельзя нелепо, путаясь в скатерти. Вот вам выправка и верность уставу: ни одна мыщца не дрогнула!
