На эти же хрупкие девичьи косточки, конечно, не помешало бы нарастить еще мяска, но все округлости, которые так манили мужчин в прелестницах, были очень даже аппетитными. Генрих оценил.
— Этот чешуйчатый опять попал в немилость? — вырвал его из размышлений фамильяр, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.
— С чего ты взял?
— Иначе ты бы сейчас миловалась с ним, активно решая вопрос появления наследников рода Дэ Кадари, и мешала бы мне спать. А не кралась бы, как одна из воровского клана посреди ночи в лютый мороз!
— Справедливо.
Генрих выбрал запасные ворота, притаился за часовенкой и дождался пересменки стражей, специально время подгадал. В те считанные минуты и удалось проскочить за территорию, защитная магия особняка не среагировала, спокойно пропустив «хозяйку».
За защитной стеной вьюга еще сильнее одичала. Промозглый ветер лез за шиворот, кидал снег в лицо, морозил щеки и нос. Ноги по колено утопали в снегу, идти было тяжело, каждое движение стоило неимоверных усилий.
Генриха злило, что это тело на поверку оказалось слабее птички! И красота бесполезна, и магия неподконтрольна!
Как, спрашивается, он доберется до территорий альманского ковена, не погибнув по дороге?
Одно радовало, из-за снега, света луны хватало, чтобы нормально видеть вокруг.
— Уже можно призывать портал, — вот и летучий заср… мышь наступил на больной мозоль! — Ты учти, мы уже далеко ушли от дома — сияния никто не заметит.
— Порталы не работают.
— Ка-ак?! — Бука едва с плеча не свалился, пришлось поддерживать и поправлять капюшон.
— Какой-то сбой.
— А лунная сила? — устав ждать, когда же ему соизволят ответить, фамильяр нетерпеливо напомнил о себе: — Ниэла?
Требовательно так, волнительно, с нотками просыпающейся истерики. Император научился ее далеко заранее распознавать! Все же целый гарем опыта…
— Сейчас она мне не доступна, — тяжело вздохнул он, признаваясь. — А привычный потенциал вновь вышел из-под контроля. Так что в альманский ковен я не на прогулку собралась!
— Да догадался уже, — пробурчал мышь. — Совсем меня за дурня держишь?
Этот вопрос Генрих посчитал риторическим и не стал топтаться по себялюбию фамильяра искренним ответом. Он бы ему точно не понравился. Успокаивай еще потом! Заняться что ли нечем?!
Жаль, от магии фамильяра толку особой не будет. Так, по мелочи. Поэтому-то он и не просил мыша поддать им немного тепла. Потерпят, вдруг, дальше нужнее станет.
— Нельзя было взять хотя бы хорсара, раз дракона побрезговала оседлать?
— Значит, нельзя! — зашипел Генрих, теряя терпение.
— Гордость в семейных делах только помеха! — этот умник назидательно помахал лапкой у него перед носом. — Компромисс надо искать, хитростью супруга брать, лаской. Авось и ехали бы в комфорте, в экипаже, с ароматным чаем и медовыми пряниками вприкуску…
— Вот только летучие мыши меня супружеской мудрости не учили!
— А я еще и не такое могу подсказать, между прочим! — обижено возразил Бука. — Ты слушай, ведьма, иногда своего фамильяра. Он у тебя бриллиант! Нет, настоящее золото!
Ну да, ну да. От скромности кто-то не умрет.
А вот от переохлаждения, запросто…
Только сила духа, неимоверное упрямство и приверженность к цели толкали мужчину вперед! Сквозь холод и снег, боль и усталость. Он шел. Терпел надоедливое бурчание Буки, эта болтовня его даже согревала. Жаль, что только эмоционально, правда.
О том, чтобы повернуть назад и речи не шло.
Не нашлись еще испытания, сломавшие его волю.
Императоры не сдаются.
Некоторые ведьмы, как показала практика, тоже.
Ему просто нельзя подвести их обоих! Слишком многое стояло на кону. На минуточку, империя!
— Может, привал? — пятидесятый раз за последние полмили проныл Бука ему в ухо. — Может, пирожок? Может, сыр? Может, хлебушек? Сухарик?
— Нет.
— Не думал, что ты такая жадная! — фыркнул мышь.
— Я тебе с собой не приглашала.
— А съестное хоть взяла, надеюсь?
— Взяла.
— Так доставай! Мне нужно подкрепиться! Восстановить силы! Согреться! — посмотрите на него, сколько энтузиазма сразу появилось!
— Мне интересно, где ты их потратить успел?
— Кого? — удивился мышь.
— Силы эти, верхом на моем плече.
— Я мысленно тебя подпитывал! А разве не подбадривал? Хочешь сказать, что бодрость ведьминского духа, не моя заслуга? Обижаешь! — он фыркнул. — Я тут, значится, стараюсь-стараюсь, а она мне краюхи хлеба пожалела в голодный год!
— Потерпишь. Тебе не помешает скинуть немного лишнего.
Бука настолько опешил, что поначалу даже не нашелся с ответом. За то потом разразился воплем, от которого, казалось, и снег дрогнул на вершинах. Хоть бы лавину не накликать для полной радости!
— Где это ты у меня лишнее разглядела?! Глаза разуй, ведьма!
— Ты мне плечо уже отдавил!
— Да я, как перышко!
— Пудовое слегка. Меньше на мучное надо налегать, перышко, ха!
— Ну знаешь! — он был самим возмущением!
Генрих даже немного сместил голову влево, опасаясь, что в порыве злости, мышь может вцепиться зубами ему в шею. Мало ли, вдруг одичал на нервной почве.
— Да я, может, печаль свою заедаю и тревогу, и другие губительные эмоции! Из-за тебя, между прочим!
— Из-за меня? — вот сейчас фамильяр смог его удивить.
— Конечно! Кто тянет с маленькими бусинками?!
— С кем-кем?! — рассеянность могла стоить ему дорого. Оступился, покачнулся и едва не завалился в сугроб. Хорошо вовремя успел вернуть равновесие. Как бы только сушил одежду, спрашивается? А в мокром далеко не убежишь.
— Не делай вид, что не понимаешь о чем я, Ниэла! С маленькими ведьмочками и дракончиками! — выпалил Бука на одном дыхании. — Я уже пинеточек с пар десять навязал!
— Хм-м… — где-то позади хрустнула ветка. Император насторожился.
— Что ты там мычишь неразборчивое?! В глаза наставнику посмотри, наглая ведьма! Ты намеренно уклоняешься от роли матери! Думаешь, Бука такой слепой? Буку легко провести? Ха! — его возмущение императору уже отдавалось гулом в голове. Похоже, этот фамильяр способен запросто обеспечить мигрень. — Как бы ни так! Я все-все пронюхал про твою «особенную» настойку! Род тебе не простит!
Неясный шум повторился.
— Рот закрой.
Оборотень остановился, затаился и прислушался.
