— Дурными? — нахмурилась я.
— Жуткими, — шепотом поделился мальчик. — О тебе.
— Обо мне?
Сид усиленно закивал:
— Мы и поспешили сюда. Да порталы перестали работать, вот пока добрались…
Магические переходы действительно пока не удалось починить, маги-артефакторы лишь руками разводили.
— И какое же предсказание у тебя есть для императора?
— Я еще не умею управлять этой силой, не знаю, получится ли…
— Не переживай, — дружески погладила его по плечу. — Попробуй…
И он послушался.
Мальчик понурил голову, а когда поднял взгляд, то меня пробрало дрожью.
— Крылатый народ станет твоей погибелью, если не сумеешь разглядеть правды за ложью, стена падет, империю поглотит хаос, — его глаза остекленели, голос сделался хриплым, стариковским. Складывалось впечатление, что через детское тельце сейчас со мной говорила древняя могущественная сущность. — Не отвергай отверженных, иначе положишь начало краху того, что привык ставить свыше собственной жизни. — Сид на мгновение замолк, я уже было подумала, что он все сказал, но нет… — Не бойся истинных чувств, в твоей слабости кроется твоя сила. Если не примешь эту слабость, навсегда упустишь шанс на счастье.
Провидец перевел дыхание, заморгал, встрепенулся и вновь посмотрел на меня детским взглядом:
— Это сейчас случилось, да? — невинно поинтересовался он. — У меня получилось?
Я рассеяно кивнула, не в силах и слова вымолвить в ответ.
Вот это… святые бубенчики!
ГЛАВА 77
Генрих
— Смотри, Хван! Кажись, наша принцесса-воин приходит в себя! — гоготнуло откуда-то издалека.
— Не накаркай, демон проклятый!
— Когда это ты стал таким трепетным к товару? — хохот стал еще громче.
— Я ведь легонько двинул, а она едва не окочурилась! Такой товар можем потерять по глупости! Хозяин с меня шкуру спустит! — шикнул еще один незнакомый голос. — Эй, девка! Эй!
Генрих просыпался очень тяжело. В голове гудело, как после трех бочек отборной медовухи. В дни военных походов, бывало, и не столько набирались, лишь бы заглушить воспоминания о смертях на поле боя.
Перед глазами все плыло и качалось.
Оборотень не сразу сообразил, что это не головокружение, а действительность, что, правда, плыла и тряслась.
— Ниэлочка, — кто-то легонько тронул его за плечо. От этого касания током пробило до самых пят! — Ниэлочка, ты жива?
Генрих повернул голову, вгляделся во встревоженное и какое-то посеревшее лицо Беллы… Да махом все вспомнил!
И кто он, и в чьем сейчас теле, и путешествие, и нападение демонов…
Вокруг было серо, грязно, холодно… И это не земля тряслась, просто император оказался в дешевой магповозке. Да еще и в клетке, как какая-то экзотическая зверушка!
— Что? Где? Как? — но соображалось по-прежнему туго, а голос был таким хриплым, точно с неделю им не пользовался.
От ряда клеток по обе стороны от себя, Генриху стало еще больше не по себе. Только четыре из них были заняты. Две им и пантерой, еще в двух оказались незнакомки: грязные, избитые…
— Жива, — всхлипнула девушка и разразилась горькими слезами.
Белла сидела в клетке рядом и чтобы дотянуться до оборотня, ей пришлось лечь на промерзший пол, протянув руку между железными прутьями.
Он оказался прав, они попались работорговцам… В империи, где давно запрещено рабство!
— Очухалась-таки? — заглянул в повозку Хван.
— Вы не имеете права нас здесь удерживать! — прокаркал Генрих. — Мы свободные! Отпустите нас немедленно!
— Не надо! — шикнула на него Белла. — Ты сделаешь только хуже!
Оборотень отмахнулся и попытался припугнуть демона.
— Да вы знаете, кто мой супруг? Он вас с землей сравняет!
Хван лишь хмыкнул.
— Держи, поправь здоровье.
Он на короткое мгновение отворил клетку Генриха.
В грудь прилетело флягой и камнем, замотанным грязной тряпицей. Во фляге была вода, а камнем оказался черствый хлеб. Генрих поделился нехитрой провизией с Беллой и еще двумя девушками.
Уговорами демонов не пронять, на угрозы они тоже не среагируют. Как же выбраться из этой ловушки, не имея сил оборотня и достаточной власти императора?
Магия по-прежнему не откликалась.
Генрих покачал головой. Почему же Луноликая отвернулась от него?
— Как ты себя чувствуешь? — беспокоилась Белла.
— Сколько я вот так провалял-лась?
— Почти седьмицу…
— Сколько?!
От крика две остальные узницы дернулись и забились в дальний угол своих клеток.
Генрих прикоснулся к лицу, правая щека и местечко вокруг глаза опухло и болело. Зеркало не было,
— Почти седьмицу, — Белла вновь плакала. — Я уже думала, что ты не придешь в себя.
Он окинул ее более внимательным взглядом: девушка дрожала, скорее всего, не от холода, похудела и выглядела донельзя уставшей, словно и не спала совсем эту седьмицу. Впрочем, может, оно так и было?
Кто знает, что с ней случилось, пока он дрейфовал в забытьи?
— Они тебя… — у него голос дрогнул в бессилии озвучить ужасающую догадку. — Они тебе сделали больно?
В ожидании ответа, у Генриха защемило за грудиной. Он не узнавал себя, куда делся тот безразличный к женским слезам мужчина? Сейчас слезы пантеры разрывали ему сердце. И, самое главное, он точно знал, что это не фальшивка, не манипуляция женской слабостью, это реальность.
— Побрезговали, — усмехнулась девушка, показательно огладив свой шарф. — А вот им не так повезло.
Генрих проследил за ее взглядом. Так вот почему бедняжки, казалось, каждого лишнего шороха боялись?!
Стоило императору немного прийти себя в повозке, как Хван обеспокоился безопасностью своего обоза. Тугой ошейник из плотного металла должен был запечатать магию ведьмы.
Демон мог и не стараться зря, Генрих все равно не чувствовал силы, она не откликалась на призывы, словно магии в теле лунной ведьмы отродясь и не было.
Оборотень сцепил зубы. Он еще не знал, как вытащит их с Беллой из этой передряги, но то, что демонам такое скотство с рук не сойдет, дал себе зарок.
— Пожалуй, я даже могу поблагодарить дядюшку за этот подарок, — пантера горько хмыкнула. — Шрамы защитили меня от насилия. Пока что.
— Дядюшку? — он тут же уцепился за возможность чуть больше узнать о Белле.
И девушка, наконец, опустила защитные щиты:
