Волк внутри вскинул морду, довольно щеря клыки. На хрупких, проступающих ребрах этой чертовки скользил бегущий волк. Маленькая, почти незаметная татуировка, сплошь линии и углы. Но это был волк. И это стало последней, черт возьми, каплей, переполнившей и без того скромную чашу терпения оборотня.
Вывернув руль, он съехал на обочину, наплевав на сигналящих водителей и продемонстрировав им средний палец в открытое окно. И заглушив двигатель, мягко, вкрадчиво поинтересовался:
— Я предупреждал тебя, детка. Разве милых, добрых ведьмочек не учили не испытывать на прочность чужое терпение?
Тонкие пальцы скользнули по его колену, подбираясь опасно близко к молнии на джинсах. И без того напряженный член ощутимо дернулся, когда прямо ему на ухо мягко уточнили:
— Милых и добрых, возможно, и учили. Жаль мне такие сестры по ремеслу не попадались…
Резко развернувшись, он ухватил ее пальцами за шею, впиваясь в губы злым, грубым поцелуем. Кусая тонкую кожицу и тут же, мягко и преступно нежно зализывая пострадавшее местечко. Глотая чужие, довольные стоны и хриплые смешки. Срываясь на тихое, злое рычание от чужого запаха на ее коже, сводившего с ума его волка, окончательно и бесповоротно.
Острые когти оставляли красные следы на светлой, нежной коже, воздуха не хватало и легкие полыхали огнем. Но Кайлу было наплевать. Он целовал упрямую, жуткую, невыносимую ведьму, жадно вылизывая языком чужой, теплый рот. И совершенно не возражал, когда хрипло ругнувшись, Морган дернула ручку переключателя, откинув спинку его сиденья, и перебралась к нему на колени.
Выдохнув прямо в его губы, шало сверкая безумным взглядом:
— Ну и кого из нас заводит публичность, а, волчара?
Глава 7
Волк был хорош. Безбожно хорош. Чудовищно хорош.
Так, что я текла от одного вида этого грозного хищника, распластавшего подо мной. Скалившего клыки и сжимавшего мой зад до фиолетовых отметин и сладких спазмов внизу живота. Юбка жалобно треснула прямо по шву, отлетая в сторону ненужной, смятой тряпкой и я застонала от ощущения горячих ладоней, скользящих по коже. Невольно прогнувшись в спине и проехавшись прямо по бугрившейся ширинке, вырывая то ли рык, то ли стон из чужого горла.
— Детка…
— Заткнись, волчара, — наклонившись ниже, я коснулась носом его носа, растянув губы в злой, предвкушающей ухмылке. — Две недели, сукин ты сын. Две гребанных недели. Если ты думаешь, что отделаешься простым «Извини», то я тебя убью. Медленно, со вкусом, растягивая удовольствие и… Ох!
Чужие пальцы бессовестно и так мучительно медленно, почти невесомо очертили лоно сквозь влажное белье. Волк ухмыльнулся, глядя на меня снизу вверх. И порочно, показательно облизнулся, провоцируя меня нагло и открыто. Демонстрируя всю свою долбанную доминантную натуру во всей красе.
Плевать ему кто сверху, а кто нет. Он здесь главный и точка. И это бесило так же, как и заводило. До чер-ти-ков. До цветных кругов перед глазами, сбитого дыхания и совершенного помутнения рассудка.
Людная парковка? Центр города? Да насрать. Когда тебя так настырно просят показать весь свой дурной нрав…
Ну, кто я такая, чтобы отказываться?
Мои пальцы прошлись по его груди, неторопливо, преступно медленно. Оглаживая, очерчивая выступающие мышцы под светлой футболкой. Чуть надавив на острые от возбуждения соски, я едва заметно коснулась губами его губ. Тут же уходя в сторону и не дав поймать себя в плен очередного обжигающего поцелуя. Зарывшись пальцами в мягкие, темные волосы на затылке, я потянула их, заставляя волка запрокинуть голову назад. И скользнула губами ниже, от подбородка до основания шеи и самых ключиц. Чуть прикусив бьющуюся под кожей жилку и, сжав ворот футболки крепче, дернула его в сторону, разорвав тонкую ткань.
Чужое дыхание сбилось, сорвавшись на хриплый, отрывистый рык. Мышцы под моими пальцами напряглись и одеревенели, но я лишь насмешливо фыркнула ему в шею, издевательски непринужденно и легко скользнув пальцами по обнаженной коже. Слегка царапнув напряженные мышцы пресса острыми ноготками, и остановившись в считанных миллиметрах от пряжки ремня.
— Сдаешься, ведьма? — отрывисто прошептали мне на ухо, обжигая горячим дыханием. Так что я невольно застонала от очередной сладко дрожи, прошившей тело.
— Сомневаешься в моих силах, волчара? — я облизнула пересохшие губы, улыбнувшись безумно порочно и пьяно.
Я кожей ощущала чужое любопытное внимание, осуждающие и презрительные взгляды, слышала завистливые и порицающие шепотки. Но все это было там, на улице, в другом мире за пределами машины. А здесь и сейчас были только я и мой волк, тяжелый, душный запах возбуждения и голодная, жадная страсть на двоих. И…
Да гори оно все синим пламенем!
Пальцы без труда справились с пряжкой ремня, а затем и с молнией. Чтобы в следующую секунду я вскинула бровь и насмешливо протянула, обхватив пальцами горячий, гладкий ствол:
— Разве мама-волчица не говорила тебе, что хорошие мальчики не должны ходить без белья?
Ответом меня не удостоили, закусив губу отросшим клыком и громко, хрипло простонав, поддаваясь на каждое движение моих пальцев. Медленное, ласковое, дразнящее и неумолимое. Низ живот скрутило тугим узлом желания от вида тонувшего в своих ощущениях, в своих чувствах волка, дыхание сбилось, а сердце грозило вот-вот впрыгнуть из груди, но…
Я медленно, дразняще очертила большим пальцем головку, опершись второй рукой на его плечо и тихо выдохнула, глядя прямо в желтые, сумасшедшие глаза мужчины:
— Я хочу, чтобы ты запомнил волчара… — еще одно движение ладони по члену, по всей длине. Одна рука волка легла на мое бедро, вторая зарылась пальцами в волосы, сжав шею в железных тисках, не позволив отстраниться. — Собственнические инстинкты играют в обе стороны… И если ты… Ох, — клыки оцарапали чувствительную кожу на шее, а влажный, горячий язык очертил линию ключиц, сорвав с моих губ приглушенный стон. — Так вот… Если ты не хочешь однажды найти собственные яйца под подушкой…
Судорожно втянув воздух сквозь зубы, я остановилась, опершись ладонями на сиденье по бокам. И пьяно улыбнулась в ответ на глухой, протестующий рык, прошивший мое тело новой волной желания. Мне было мало — мало прикосновений, мало власти над этой чертовой псиной, мало его. Я хотела этого мужчину так, как никого и никогда и всеми силами, всем своим поведением напрашивалась на хороший, жесткий трах. Прямо здесь и сейчас, сию минуту. И на банальный секс без обязательств это смахивало так же, как я на милую, послушную ведьмочку, мамину гордость и папину радость, ага.
Выдохнула, облизнув пересохшие губы. На-пле-вать. Я хотела этого мужчину и не собиралась отказываться ни от него, ни от его тела, ни от того, что он может мне дать.
— Не смей больше так пропадать, волчара… Особенно без уважительной на то причины. И… — его пальцы скользнули между ног, нагло и беспардонно очертив влажный, горячий вход. Так, что у меня перехватило дыхание, а тело прошило предательской дрожью, заставив прогнуться сильнее. И вся моя решимость, весь мой настрой и желание поиграть сделало ручкой, не оставив после себя ничего кроме всепоглощающего, невыносимого желания. — Черт… Да трахни ты меня уже наконец! Давай!
