Доктор Карлинский объявился на Басманной только на следующий день. Он ввалился ближе к полудню и сразу же отправился в ванную. На все расспросы Виктора только отмахивался, а на предложение Веры Донатовны покушать так и вовсе нагрубил. Как выяснилось позже, Борис провел бессонную ночь в обществе заместительницы главного врача больницы Восьмого марта. Подобраться к бумагам Гальпериной было непросто, пришлось провести большую подготовительную работу.
Как и планировал, прямо с утра он прибыл на улицу Восьмого Марта и, заехав на территорию лечебного учреждения, обратил внимание, что перед главным корпусом скопилось изрядное количество машин с символикой Следственного комитета. Борис остановился рядом с казенным автобусом и, вытащив венок, отправился на поиски заместителя главврача. Алену Дмитриевну застал в актовом зале. Как и весь персонал, Васильева слушала выступление представителя следственных органов.
– Закрытие большого числа психиатрических лечебниц привело к отсутствию контроля за психически нездоровыми людьми, породило множественные проблемы и дало нежелательные результаты, особенно среди пациентов с наиболее тяжелыми и хроническими заболеваниями, что выразилось в том числе в росте криминогенной напряженности, – стоя на сцене за кафедрой, без выражения заученно частил важный полицейский чин. – Реформа здравоохранения принесла свои печальные плоды. В настоящий момент надзор медиков за психически нездоровыми людьми не обеспечивает безопасность от них окружающих, в том числе из-за упразднения в начале девяностых годов психиатрического учета. По мнению специалистов нашего ведомства, именно такому нападению подверглась руководитель данного медицинского учреждения Анастасия Львовна Гальперина. В связи с данной проблемой Следственный комитет проводит специальные мероприятия.
– Какие же мероприятия вы проводите? – прокричали из центра зала.
– Предусмотренные законодательством, – отчеканил докладчик.
– Не смешите! – загрохотали с галерки. – В Ненецком автономном округе запойный алкоголик ребенка убил, и ему ничего за это не было.
– Вы имеете в виду инцидент, произошедший тридцать первого октября прошлого года? – прищурился сотрудник Следственного комитета, пытаясь разглядеть собеседника. – Когда тридцатишестилетний психически больной мужчина причинил в Нарьян-Маре смертельное ножевое ранение шестилетнему мальчику? В детском саду, во время тихого часа? Почему же не было? По этому инциденту возбудили уголовные дела по статьям «Убийство», «Халатность» и «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей».
– Убийцу-то посадили? – прозвучал ироничный вопрос.
– Следственный комитет ходатайствует об аресте подозреваемого, – не моргнув глазом отчеканил докладчик.
По залу прошелестела волна возмущения.
– О как, даже не задержали!
– Как будто подозреваемый сидит и ждет, когда вы за ним придете.
– В общем, я вам все рассказал, – подытожил важный чин. – По делу Гальпериной будем работать.
Выступающий покинул сцену. Вместе с ним поднялись и вышли из зала люди в мундирах Следственного комитета, сидевшие в первом ряду. Оставшись одни, сотрудники больницы возмущенно зашумели. На сцену поднялась Алена Дмитриевна и крикнула:
– Прошу минуту внимания! Если кто-то еще не знает – меня назначили временно исполняющей обязанности Гальпериной, прошу всех расходиться по рабочим местам!
Неся перед собой венок, доктор Карлинский приблизился к лестнице и, когда женщина спускалась со сцены, галантно подал руку. Она любезно приняла знак внимания и, так и не выпустив пальцев Карлинского, повела за собой в кабинет главврача.
– Пойдемте ко мне, венок положите, – проговорила сотрудница больницы, и Карлинский усмехнулся, отметив это ее бесхитростное «ко мне», с головой выдающее честолюбивые планы.
– Представляю, как вам сейчас тяжело, – дорогой грустила Васильева. – Вы, Борис Георгиевич, были особенно дружны с покойной. Да и мы Анастасию Львовну по-своему любили.
В кабинете Борис устроился в кресле для посетителей, с видом фокусника извлек из кожаной сумки бутылку коньяка и водрузил на девственно чистый стол.
– Не по-христиански как-то, надо бы покойницу помянуть, – проговорил он, едва заметно подмигнув блондинке.
Благосклонно взглянув на доктора Карлинского, Алена Дмитриевна извлекла из стенного шкафа пару хрустальных фужеров и слегка пожухлый апельсин. Впилась в оранжевую шкурку острыми коготками и неторопливо очистила, глядя, как гость открывает бутылку и разливает коньяк. Разделив фрукт на две части, с видом Евы протянула одну Борису и подхватила свой бокал.
– Ну, не чокаясь, – грудным контральто выдохнула она, опрокидывая в рот янтарную жидкость и заедая апельсином.
Ближе к обеду коньяк закончился, и в какой-то момент доктор Карлинский обнаружил себя на диване, рядом с раздетой Аленой Дмитриевной.
– Ну как же здесь невыносимо жарко! – говорила заместительница Гальпериной, стягивая через голову бюстгальтер.
В дверь постучали, и прежде чем что-то сообразить, Борис откликнулся:
– Войдите!
Снаружи подергали за ручку, но дверь не поддалась.
– Я закрыла на ключ, – касаясь волосами его лица, понизила голос Васильева.
– И правильно сделала, – в той ей прошептал Карлинский.
Провел рукой по плотному телу женщины, от гладкой, будто натянутой шеи вниз по груди, задержав указательный палец в ложбинке, и со вздохом проговорил:
– Если бы не дела, весь день бы с вами, Алена Дмитриевна, здесь просидел.
– Мы же договорились – Алена. И на «ты», – надулась дама.
Доктор Карлинский не помнил, когда они успели договориться, но спорить не стал.
– Ну конечно, Алена. Аленушка, – шепнул он. И тут же мягко добавил: – Мне нужно осмотреть личные бумаги погибшей, если, конечно, Следственный комитет ими не заинтересовался.
– Ага, сейчас, заинтересуются они, – сердито пробурчала женщина. – Никому ничего не нужно. Думаешь, кого-то будут искать?
– Конечно, не думаю. А на бумаги я бы взглянул. Покажешь?
– Прямо сейчас?
– Как ты могла такое подумать?
Борис опрокинул заместительницу главврача на спину и навалился сверху. Соитие прошло быстро и невыразительно.
– Обстановка какая-то неподходящая, – надевая бюстгальтер, разочарованно протянула Алена Дмитриевна.
– А мы организуем подходящую, – пообещал Карлинский. – У меня дома. Как-нибудь вечерком.
– Ловлю на слове, – оживилась женщина.
Борис привел себя в порядок и, глядя Васильевой в глаза, деловито осведомился:
– Так что с бумагами?
– Вынесли за ненадобностью, – передернула она белыми плечами, прежде чем надеть блузку. – Столько хлама у Гальпериной скопилось, сложно представить. А на вид вроде аккуратная была.
