«Ступи в тень и позови. Но не здесь. Пусть это останется нашим с тобой маленьким секретом».
Бездна в последний раз обдала Стрижа ледяным дыханием, и живой солнечный свет брызнул в глаза, а ноги сами понесли его прочь с площади Близнецов.
Яростная безнадежность вытеснила сомнения, за спиной словно выросли призрачные крылья из легенд о Воплощенном. Все внутри дрожало, казалось, он летит с обрыва — в омут…
«Радуйся, Себастьяно бие Морелле. Ты жив. Твой брат Шорох жив. Темный Хисс принял тебя. Без испытаний! Ты ж об этом мечтал, — твердил себе Стриж, успокаивая рвущий кишки ужас перед Бездной. — Радуйся, шисов дысс! Просился в Ургаш, так не замочи штаны на пороге!»
«Пол-день, пол-день!..» — насмешливо пели колокола.
«В тину! Я — жив!»
Обернувшись, Стриж показал Волчку шисовы хвосты из трех пальцев, коротко засмеялся и понесся к Чистому рынку. Волчок побежал следом, все еще уверенный, что он — охотник, а не дичь. Едва Стриж вынырнул из толпы, послышался цокот копыт по булыжнику: наперерез выехал патруль.
— А ну, стой, отребье! Куда? — заорал стражник на кауром жеребце.
Остальные разъехались, перегораживая улицу. Стриж рванул быстрее и, пригнувшись, проскочил под брюхом лошади. Удивленные стражники замешкались, Волчок проскользнул следом, но сержант успел огреть его хлыстом. Шорох с Угрем отстали. Стриж нырнул в рыночный водоворот, побежал по рядам мимо наваленных грудами абрикосов и корзин первой черешни, мимо горшков и ковров. Волчок дышал в затылок азартом и ненавистью.
Не сбавляя скорости, Стриж обломанным концом отмычки ткнул первого попавшегося осла. Тот взревел, взбрыкнул и помчался прямо на Волчка, таща за собой вцепившегося в упряжь селянина и связку ярких тряпок.
Волчок отвлекся — всего на миг, но этого мига хватило, чтобы влететь в тень от навеса и выдохнуть, пока страх не вытеснил азарт схватки:
— Хисс!
Вопли, сумятица, паника и злость вокруг Стрижа загустели. Нахлынула и отступила волна запахов: специи, пот, пыль. Поднялись до резкого визга голоса и тут же упали, завязли басовым урчанием. Все вокруг выцвело, подернулось дымкой и замедлилось. Холод пробрал до костей. Привычный мир стал плоским, как стекло, а поверх него изморозью соткались силуэты демонов.
— Хисс, Хисс… — Они шипели и тянулись к нему, скалились и били крыльями. Ледяной ветер рвал волосы, смеялся и звал: — Сюда… здесь… останься!
— Договор! Я хочу заключить договор с тобой, Темный Хисс! — срывая связки, закричал Стриж.
— Договор? Не боишьс-с-ся?
Тень смеялась, но за смехом не было веселья, только голод и пустота.
— Боюсь. Но клянусь служить тебе в жизни и смерти, Темный Хисс! — Голос словно тонул в вате.
— Я всегда забираю свое, Себастьяно бие Морелле по прозванию Стриж. Не забывай. Ты — мой!
— Я — твой слуга, Темный Хисс, — в отчаянной надежде на чудо Стриж отозвался совсем не теми словами, что полагались по ритуалу.
— Добро пожаловать в Ургаш, мальчик. — Божество усмехнулось, не обратив внимания на робкую попытку своего нового раба что-то изменить.
С последним словом Темного Брата холод отступил, затих ветер и растаяли демоны. Стриж остался один посреди серых людских силуэтов.
Дальше все было просто.
Он вернулся назад, к неподвижному Волчку, вытащил из его кармана осу с иглой, уколол Волчка в руку. Прицепил насекомое к рубахе. Отошел на сажень.
И сделал шаг — из Тени домой. В живой мир.
Шаг — краски вернулись, вернулись запахи и звуки. Вернулись свет и тепло.
Почти вернулись.
Глава 5. О хрупкости доверия
2-й день каштанового цвета, остров посреди Вали Эр, неподалеку от Суарда, Рональд шер Бастерхази.
— Убьешь его, если продолжишь расспросы.
Роне шагнул к Шуалейде и накрыл ее своим плащом. В глаза Дайму он не смотрел — ему и так хватит унижения. Проклятье. Надо было показаться раньше, не ждать до последнего. Но естественный научный интерес пересилил. Увидеть, как действуют наложенные Светлейшим и Темнейшим путы, разве можно упустить такой шанс?
Наверное, нужно было упустить шанс, но не допустить вот этого…
Проклятье.
— Не смей прикасаться ко мне, — прошипела Шуалейда, сдергивая с себя плащ Роне и вскакивая на ноги. Уже одетая, разумеется.
— Как будет угодно вашему высочеству, — усмехнулся Роне, провоцируя ее злость.
— Нашему высочеству угодно, чтобы ты убрался! Ты! Это все… ненавижу! Ты знал, да? Знал!..
Дюбрайн, которому хватило пары секунд, чтобы справиться с собственными эмоциями и привести себя в приличный вид, шагнул к ней. Обнял за плечи.
— Роне не знал. — Дюбрайн развернул Шуалейду к себе, благородный придурок, принимая на себя ее гнев. — Тебе не за что…
— Знал, — перебил его Роне. — Но тебе надо было увидеть все самой.
Шуалейда и Дюбрайн синхронно метнули в него полные ярости взгляды, с рук сумрачной девчонки заструились лиловые молнии, ее растрепанные волосы зашевелились ядовитыми змеями — вот-вот начнут плеваться острыми синими искрами. Если б она знала, как прекрасна, когда злится! Стихия, чистая стихия!.. Впрочем, сейчас его восхищение неуместно.
«Прошу тебя, не вмешивайся хоть пару минут, — мысленно попросил он Дюбрайна. — Я знаю, что делаю».
«Ты Хиссов сын, Бастерхази».
Дюбрайн приоткрылся лишь на миг, но Роне хватило, чтобы еще раз обозвать себя идиотом. Ведь он сам прекрасно знает — каково это, оказаться униженным и беспомощным. Обманутым. Преданным. И то, что Дюбрайну сейчас больше всего на свете хочется его убить — понятно и логично. Но… больно.
«Несомненно», — ответил Роне вместо «прости». Наверное, потому что если бы он сказал «прости», все оказалось бы зря. Сейчас не место и не время выяснять отношения с Даймом, сейчас важнее всего — хоть что-то сделать с ядом, кипящим в Шуалейде.
— Убирайся, Бастерхази, — выплюнула она, не замечая даже, как вокруг нее завиваются потоки взбаламученной стихии, готовые вот-вот превратиться в ураган. — Тебя тут не ждали!
— И чем же я так не угодил вашему высочеству? — Роне приблизился к ней еще на полшага, преодолевая отчетливое сопротивление воздуха и не отрывая взгляда от светящихся мертвенно-лиловым глаз.
— Чем?! Ты обманул меня! Ты лгал! Ты притворялся! Ты… что тебе нужно от меня, Бастерхази? — Голосу Шуалейды вторил свист ветра в кронах деревьев. — Хочешь мою Линзу?!
— Ну что ты, я хочу гораздо большего.
— Треснешь!
— Мне нужна ты вся. Вы оба, целиком и полностью. — Тут Роне позволил себе короткий, на половину мгновения, взгляд на Дайма.
