— Вместе с Роне, — радостно подтвердила Шу. — Мама, он такой… он невероятный! Он как ураган, как извержение вулкана, как… он…
— Сжигает все на своем пути, оставляя лишь пепел, — нахмурилась мама.
— Неправда. Роне добрый. Он помог мне, он помог Дайму!
— О боги, ты настоящая Суардис. Такая же упрямая, как твой отец, — в голосе мамы досада мешалась с гордостью. — Ну-ка расскажи мне, что тебе наобещал темный шер.
— Мы вместе инициируем Линзу и проведем ритуал единения, станем шерами-зеро, снимем проклятие с Дайма и будем свободны и счастливы.
— Я понимаю, ты влюблена и веришь ему. Но подумай, Шу, просто подумай. Так, как учил тебя Энрике.
— Конечно, я все хорошо обдумала… — сказала Шу, но почему-то без особой уверенности. — Мне только надо довериться Роне. Мама, Роне никогда не обидит меня! Он меня любит!
— Он любит себя и только себя. Ты спрашивала его о сути ритуала, Шу?
— Конечно спрашивала! Это просто, надо только хотеть и доверять, без сомнений и колебаний.
Мама грустно покачала головой.
— Суть в другом, Шу. Связать дар и судьбу, подарить себя целиком и полностью.
— Ну да, именно, — закивала Шу. — Роне готов отдать себя, разве тут может быть что-то плохое?
— Для него — ничего. Даже для Дюбрайна. Но не для тебя.
— Я не понимаю. Почему?
— Потому что ты маленькая, наивная и неопытная девочка, а они — взрослые интриганы, им обоим почти по сотне лет! Они задавят тебя и не заметят, но главное, что этого не поймешь ты сама. Ты станешь послушной куклой без собственной воли и желаний, тебе будет казаться, что ты сама чего-то хочешь, но на самом деле для тебя останутся лишь отражения их желаний. Я не хочу для тебя такой судьбы.
— Не задавят, они не станут, — нахмурилась Шу.
— Бастерхази уже это сделал. Ему нужна Линза, и он убедил тебя ее отдать.
— Не отдать, а сделать ее нашей общей. Линзы не убудет от того, что нас будет трое!
— Дайм тоже так считает?
— Не совсем, но… при чем тут?
— При том, что ты можешь очень просто проверить, нужна Бастерхази ты сама или твоя Линза. Если он в самом деле любит тебя, он позволит тебе инициировать Линзу самой. И вот тогда, со своей Линзой, ты хотя бы приблизишься к нему по силе. Если будет так, радуйся моей ошибке и смело соглашайся на ритуал единения.
— Но… мама, я не понимаю…
— Все ты прекрасно понимаешь, Шу. Ты уже взрослая. Ты так быстро выросла, моя малышка… так быстро… — Мама прижала ее к себе и всхлипнула, но тут же вытерла слезы и продолжила: — Бастерхази говорил тебе о любви, свободе и равенстве. Если он говорил искренне и ничего не скрывал, то ему не нужна Линза. После единения он в любом случае получит свою свободу. А если ему нужна Линза, значит, он тебе лгал. Ты согласна?
— Да, это логично, — вздохнула Шу. — Но я боюсь. Вдруг я одна не справлюсь?
— Чушь! Это твой Источник, я берегла его для тебя. И я расскажу тебе, как сделать все правильно. Без Бастерхази!
— И без Дайма?
— Да. Ты должна сделать это сама. Одна. Что тебе рассказал Бастерхази об инициации Линзы?
— Нужен треугольник равновесия — свет, тьма и сумрак. Якоря. И… и все.
— И каким образом он сам необходим в этой схеме?
— Он же сам — тьма, а Дайм — свет, они помогут мне удержать якорные точки и равновесие системы.
— Чушь. Для инициации тебе потребуются всего лишь два артефакта, темный и светлый, либо два фиала с кровью темного и светлого шеров. А если ты допустишь сюда Бастерхази, он нарушит равновесие в свою пользу. Тогда ты и Дюбрайн, два доверчивых идиота, окажетесь в его полной власти. Ты хочешь прожить несколько сотен лет куклой черного колдуна, чем-то вроде Эйты? Хочешь такой судьбы для Дюбрайна? Хотя он-то сам должен был сообразить, в его возрасте пора бы научиться думать головой, а не тем, что ниже.
— Мама!
— Что мама? Я не для того соглашалась на сумасшедший план Светлейшего, не для того отказывалась от карьеры в Конвенте и не для того выходила замуж за твоего отца, чтобы какой-то темный прохиндей обдурил меня и украл то, что принадлежит моим детям!
— Какой план Светлейшего, ты о чем сейчас, мама?
От растерянности у Шуалейды закружилась голова, и она села прямо на пол, у ног матери. Та же, наоборот, вскочила с кресла и принялась расхаживать по комнате. Ее фигура подернулась разноцветным туманом, и теперь она куда больше походила на стихийный смерч, чем на живого человека. Впрочем, опьянение фейской пыльцой прошло, и Шу отчетливо понимала, что ее мать умерла много лет назад, и сейчас перед ней призрак, Хранитель Источника.
Которого, кстати, не было в схемах Бастерхази.
Возможно, потому что он не знал? Или Хранитель Источника просто не укладывается ни в какие схемы.
— Разумеется, не укладывается. Все эти схемы — чушь. И планы — чушь. — Мама остановилась рядом с Шу, опустилась на пол и взяла ее за руки. — А я была наивной дурой, когда доверяла Светлейшему.
— В чем доверяла, расскажи мне. Пожалуйста. Я должна знать!
— Конечно должна, девочка моя. И не должна быть послушной куклой в чужих руках. Такой, какой была я.
— Но ты же… Ты же любила папу!
— Я и сейчас его люблю. Тодор, Тео… — мама тяжело сглотнула и утерла глаза. — Тео — лучший из мужчин, он — мое сердце… Мне так жаль, что вам скоро придется расстаться! Но ты должна знать, Шу. Светлейший прислал меня в Суард, чтобы я родила королю Валанты детей. Он оказался прав, говоря, что это моя судьба. Я влюбилась в Тодора сразу же, с первого взгляда. А он — в меня. Я вовсе не думала, что стану королевой, нам обоим достаточно было только нашей любви. Его супруге было все равно, с кем Тодор проводит ночи, лишь бы ничто не угрожало положению Ристаны. И я думала, что так будет еще очень долго.
— Но королева погибла, да? Несчастный случай? — спросила Шу, уже понимая, что услышит совсем не тот ответ, который хочет услышать.
— С виду — несчастный случай. Зная полковника Дюбрайна достаточно близко, ты в это веришь?
— Это не Дайм! Он бы не стал… убивать…
— Прелестную любовницу своего брата, светлую шеру Лью, — с грустной улыбкой продолжила мама.
— Саламандра — это совсем другое… она хотела… — Шу поморщилась, не желая жаловаться маме на уже мертвую обидчицу. — Она в самом деле была твоей подругой?
— Нет. Мы не стали подругами, Саламандра слишком амбициозна, чтобы дружить с третьей дочерью захолустного графа, которая к тому же на два десятка лет ее младше. Зато когда я сделалась одной из любимых учениц Светлейшего, Саламандра тут же воспылала ко мне симпатией. Но не взаимно.
— То есть ты училась вместе с Даймом?
