— Темному шеру понравится, брат мой. Поверьте, — хмыкнул Дайм, уже едва-едва удерживая маску застарелой ненависти. — Ведь понравится же, мой темный шер?
— Да, мой светлый шер, — едва слышно шепнул Роне и вспыхнул — жаждой, необходимостью… воспоминанием об их первом объятии на полу захолустной таверны.
Это было похоже на то, как раскаленная лава прорывается сквозь каменную корку и льется через край кратера, прожигает себе путь на свободу.
В своем кресле задохнулся от потока чужих эмоций Люкрес. А Дайм снова коснулся губами раны и позволил своему дару тоже выплеснуться наружу, сплестись с темным пламенем Роне.
Он почти не почувствовал чужого прикосновения — настолько оно было ненужным и неважным. Сейчас существовали только он и Роне, свет и тьма, притянувшие друг друга противоположности, и между ними рождалось нечто удивительное и прекрасное… Перед глазами плясали цветные круги, в ушах шумело — словно Дайм нырнул на дно океана. Показалось, он тонет и растворяется в густой, пронизанной огненными всполохами тьме. И ему совсем не хочется выныривать, а хочется остаться тут навсегда — в этой горячей и ласковой бездне…
— Проклятье… ненавижу… будь ты проклят… ненавижу… — зашептали со всех сторон знакомые до боли голоса, — это мое… все мое… моя сила, моя!.. Только моя!..
С трудом вынырнув из родной и привычной тьмы, Дайм открыл глаза — и прямо перед собой увидел Люкреса. С искаженным ненавистью лицом, с зажмуренными глазами. Он двумя руками прижимал к своему плечу голову Роне, по его телу пробегали волны судороги, его губы беззвучно шептали:
— Только моя… несправедливо… отдай…
Вокруг Люкреса злобно метались голубые, красные и лиловые потоки стихий, жалили его, душили — но он продолжал тянуть их к себе, не обращая внимания на боль. Его аура распухла и походила на искусанное осами тело, воспаленное, в буграх и нарывах, но он пытался впитать еще и еще, не замечая, как истончается оболочка его души…
Дайму захотелось зажмуриться, чтобы не видеть этого безумия. Ему даже на миг стало жаль Люкреса — ведь Двуединые не дали ему того, чего он хочет больше всего на свете. То есть дали, но так мало, что это кажется изощренным издевательством. Почему бы не сделать Люкреса счастливым, ведь поделиться силой для них с Роне ничего не стоит. В них магии так много, что ее хватит на всех!
Послушные его эмоциям, стихийные потоки успокоились, обняли Люкреса, нарывы на глазах разгладились, и аура стала приобретать более здоровый цвет и структуру. Даже его пальцы, сжимающие волосы Роне, чуть расслабились…
А в следующий миг Люкрес распахнул глаза — и на Дайма уставилась голодная бессмысленная бездна, распахнула пасть…
Он еле успел поставить блок. Нет, не так. Они с Роне одновременно, словно одно целое, окружили голодное безумное нечто щитами и отозвали стихийные потоки. Все.
— Мое! — жалобно провыла бездна… и схлопнулась.
Глава 17. Торре, Суардис!
3-й день каштанового цвета. Дайм шер Дюбрайн.
— Мое! — жалобно провыла бездна… и схлопнулась.
В следующее мгновение Люкрес отпихнул Роне куда-то вниз и встал с кресла.
— Пожалуй, Конвенту придется дать тебе отставку немедленно, мой темный шер, — неожиданно ясно и трезво сказал он. — Эти старые пни все равно не способны оценить тебя по достоинству. Я хочу, чтобы ты служил мне и только мне.
Говоря это, он неторопливо поправил сбившиеся манжеты, а затем со вкусом потянулся. Дайм тоже встал с колен и поправил манжеты. А заодно и ментальные щиты. Все его настоящие чувства были тщательно упрятаны туда, где их не почует даже печать августейшего папеньки, да живет он вечно.
Бастерхази промолчал, но вспышка обжигающе темной ненависти сказала все за него. Шисом драный принц не отменил приказа «раздеться», поэтому Роне был все еще в одной сорочке.
— Вы рискуете своим здоровьем, брат мой. Игры с темной кровью опасны, — максимально занудным тоном сообщил Дайм прописную истину и легким презрением велел: — Довольно изображать шлюху, Бастерхази. Оденьтесь.
«Прости, Роне. Мне стыдно», — мысленно добавил он.
«На войне как на войне, — коснулся его насмешливый шепот. — Обсудим потом, мой свет».
«Демонски своевременное напоминание про войну», — с облегчением ответил Дайм, сохраняя все ту же презрительную мину.
Через мгновение Люкрес подтвердил распоряжение Дайма небрежным жестом:
— Достаточно, Бастерхази.
Роне тут же поднялся, привел себя в порядок и отступил на несколько шагов, почтительно склонив голову. От него по-прежнему полыхало бессильной ненавистью и унижением. А от Люкреса — самодовольством и предвкушением. Кажется, он даже не понял, что несколько секунд назад был на грани сумасшествия.
Сделав несколько шагов к окну, Люкрес остановился, еще раз потянулся, разминая плечи, и обернулся к Дайму.
— Ну-ну, Дамиен, не делай такое суровое лицо, — почти по-человечески улыбнулся он. — Я в самом деле ценю твою заботу. И не стой уже столбом, или во всем этом захолустном сарае нет ни одного кресла для моего брата?
Люкрес призвал еще одно кресло из соседней комнаты, сопроводив это щелчком пальцев, и гордо глянул на Дайма. О боги, да он жаждал похвалы! За то, как легко справился с этим тяжелым, практически невозможным для его третьей нижней категории действием. Причем похвалы и восхищения он ждал от Дайма.
Правда, вызвал этим лишь брезгливую жалость. Где-то внутри, очень далеко. Внешне… что ж, раз они с Роне начали играть этот спектакль, надо играть дальше. Несмотря на острое желание придушить Люкреса.
— Благодарю, брат мой, — как можно теплее сказал Дайм и вспомнил те старые и в чем-то даже прекрасные времена, когда верил в братское расположение Люкреса.
Пожалуй, ему стоит быть благодарным за ту иллюзию. Она очень ему помогала чувствовать себя человеком. И стоит показать Люкресу, что он доволен его успехами. Эмоционально показать, слова могут произвести обратный эффект.
А для начала сесть в это шисом драное кресло. Сразу после Люкреса, с полусекундной задержкой.
— Я рад, что мы становимся ближе, Дамиен. — Уловив тепло его одобрения, Люкрес улыбнулся шире. — Надеюсь, его всемогущество найдет кого-то другого для дипломатических миссий, и мы будем больше времени проводить вместе. Вместе мы намного сильнее, не так ли, брат мой?
— Без сомнения.
— Жаль, Саламандра так бездарно погибла. Она могла бы остаться в Валанте полпредом Конвента. А ты, Дамиен, ты тоже считаешь, что шеру Бастерхази подойдет место моего личного помощника?
— Вы любите играть с огнем, брат мой. — Дайм окинул Роне оценивающим и сытым взглядом. — Главное, как следует этот огонь обуздать.
Люкрес рассмеялся, явно представив себе, как именно Дайм будет обуздывать этот огонь.
