Но не успел продолжить, как Волчок вскочил в привычную боевую стойку.
— Ну, развоевался, — хохотнул Седой, успевший с удобством расположиться под деревом. — Садись, разговор есть.
Волчок кинул настороженный взгляд на Угря. Тот кивнул: садись, мол, не бойся. И сам сел, скрестив ноги, неподалеку от мастера теней.
— Ты еще не передумал придушить Стрижа? — огорошил Волчка Седой.
Замерев, Волчок не знал, что отвечать.
— Значит, не передумал, — удовлетворенно кивнул тот. — И правильно. Но не сейчас. Что ты знаешь об испытаниях?
— Выжить, добраться до Алью Хисс, пройти ритуал, — не понимая, к чему клонит Седой, ответил Волчок.
— В чем суть договора, знаешь?
— Хисс открывает тропы Тени в обмен на службу.
— И?
— Душу… — совсем тихо закончил Волчок.
Мастер не раз говорил об этом, но до сих пор как-то не верилось, что всерьез. И что этот момент когда-нибудь наступит. А сейчас, глядя в колодцы черноты на заурядном, с носом-уточкой и тонкими усиками лице Седого, Волчок вдруг понял: наступит, и совсем скоро!
Там, в колодцах, не было дна.
— Что, испугался? — ухмыльнулся одними губами Седой.
Волчок замотал головой.
— И зря. Ургаш вовсе не такое страшное место, как пугают народ святоши. Ну да если выживешь, сам поймешь. А что вам говорил Мастер про жертву?
— Жертву? — Волчок лихорадочно пытался вспомнить: что же? И говорил ли?
— Да, дело серьезно, — покачал головой Седой. — Ты знаешь, что только тот, чью жертву примет Хисс, сумеет войти в храм?
Волчок кивнул. Охотиться на претендентов будет не только гильдия, но и они сами, друг за другом. Хисс никогда не принимает всех. В лучшем случае половину, а чаще одного или двоих. Но чего Волчок пока не понял, так это зачем Седому понадобилось устраивать экзамен.
Словно прочитав мысли Волчка, тот подтолкнул его дальше:
— Единственное, на чем держится гильдия, это закон. Отними закон, и что останется? Подорвать устои просто, но Мастеру дороже его маленькие слабости.
Седой усмехнулся, предоставляя Волчку самому додумать, что за слабости у Мастера Ткача. Это было несложно. Пусть Фаина и звалась экономкой, но стоило лишь раз увидеть Мастера и Шороха рядом, и вопрос о кровном родстве исчезал. Но снова: зачем Седому Угорь? И зачем Волчок? Для мастера теней убить ученика — что цыпленку шею свернуть. Разве что…
Волчок поднял взгляд на Седого. Тот, ухмыляясь, разглядывал Волчка, словно ждал: догадается или нет? Ну конечно. Толку Седому от смерти Шороха, если Мастер узнает, чьих это рук дело.
— Именно. Убить обоих на испытаниях. — Седому надоело ждать, и он снова заговорил. — Это ваша единственная возможность остаться в живых. Мастер не зря воспитал из Стрижа верного пса сыну. Против них двоих ни у кого из вас нет шансов. Только если объединитесь. И лучше не вдвоем, а втроем.
Волчок, забыв дышать, слушал. Мастер не говорил, что Хисс с первого мига испытаний является всем ученикам и требует жертвы. И не просто жертвы, а жизни остальных претендентов. Он не говорил, что им будут открыты тропы до того, как завершится ритуал. Конечно, зная все это, ученики будут совсем иначе смотреть друг на друга.
Время от времени Волчок поглядывал на Угря: тот сидел с непроницаемым лицом, словно его дело не касалось. Словно не он больше всех выиграет, если Волчок согласится стать его напарником, его тенью и наверняка щитом. Не очень радостная перспектива, но остальные еще хуже. А так будет хоть небольшой шанс уцелеть.
— Буду вас тренировать. Мастер не посмеет ничего сказать, а вам нужно научиться доверять друг другу. Очень быстро научиться.
При слове «доверять» Волчка перекорежило так, что он пропустил мимо ушей слово «быстро». Заметив это, Седой замолчал и посмотрел ему в глаза, спокойно и внимательно:
— Хочешь жить? Научишься.
Обратно в дом Мастера Волчок возвращался вместе с Угрем. Его грыз страх. Неужели наставник не почует подвоха? Неужели ему не покажется странной внезапная дружба между двумя учениками? Тем более после чуть не случившейся драки со Стрижом.
За пару кварталов будущий «друг» единственный раз открыл рот:
— Учти. Дашь слабину — убью.
Равнодушный тон Угря мгновенно убедил Волчка: убьет и забудет.
Хиссово семя! И кто сказал, что мастером теней быть хорошо? Лучше бы, проводив мать в последний путь под причалы, он остался среди портовых крыс, а не попался на глаза наставнику. По крайней мере, тогда бы у него была мечта: стать Рукой Бога, сильным, богатым и свободным. А теперь? Как ни изворачивайся, везде ждет Ургаш.
Седой Барсук.
Всего через четверть часа Седой стучался в двери скромного дома, зажатого с одной стороны скобяной лавкой, а с другой — сапожной мастерской.
— Что вам надо? — раздался сердитый голос из глубины дома.
— Откройте, шер Лопес.
— Я занят, у меня пациент.
— Открывайте, — все так же ровно и негромко повторил Седой.
Послышались шаркающие шаги, заскрипела дверь, и на пороге показался аккуратный старичок, едва по плечо Седому. Он укоризненно глянул на незваного гостя и буркнул:
— Две минуты.
Седой кивнул удаляющейся обратно, вглубь дома, спине и пошел прямиком к узкой лестнице. Поднялся на третий этаж, зашел в открытую дверь не то кабинета, не то лаборатории. Встал у окна, выглянул: ничего подозрительного, ничего интересного.
Снизу послышались голоса: шер Лопес выпроваживал пациентку, велел принимать настойку, кипятить белье и ополаскивать посуду кипятком. Та многословно благодарила и задавала глупые вопросы, никак не желая уходить. Наконец хлопнула дверь, заскрипели ступени.
— Это последний раз, — не успев отдышаться, заявил с порога хозяин дома.
— В следующий раз я заплачу еще, — отрезал Седой и обернулся.
Светлый шер досадливо пожал плечами:
— Хватит меня запугивать. Приберегите Хиссову благодать для деревенских детишек. Или вы думаете, что полпред Конвента сверкает очами хуже вас?
Седой промолчал, ожидая, когда маг приступит к делу. Тот и не ждал ответа: за сто с лишним лет лекарской практики он научился принимать обстоятельства такими, какие они есть.
Когда зеркало было настроено, а хозяин дома все так же молча покинул кабинет и затворил дверь, Седой не спеша приблизился к еще мутному стеклу. До назначенного времени оставалась минута — как раз чтобы с расстановкой помянуть всех предков будущего собеседника до седьмого колена.
— Браво, — равнодушно сказало зеркало, показав почти точную копию Седого: такое же смазанное, невыразительное лицо, такие же непроницаемые черные глаза. Разве что у мастера теней по ту сторону зеркала были иные черты. — У вас редкие познания в зуржьей мифологии.
