— Ничего себе магия, шисов дысс.
Несколько мгновений, и щеколда поддалась «ловцу металлов» — еще одному предмету гордости Ульриха, за продажу которого на сторону старейшины оторвали бы ему бороду и выгнали из клана.
«А, мелочи. Ловца любой мастер сделает. Это тебе не охра!»
Показав язык посрамленной виверре, Стриж достал дудочку из кости гоблина и зажал зубами. Виверра разочарованно закрыла глаза и истаяла, вновь растекшись по стеклу лазурным мерцанием. Гоблинова свирель издала еле слышный всхлип со свистом. В ответ на полу засветились шесть вписанных в окружности рун. Из ближайшей высунулась змеиная голова, попробовала раздвоенным языком воздух и, признав владельца дудочки за хозяина, скрылась.
Путь к шкафу с рухлядью был свободен, но Стрижа не покидало ощущение подвоха. По идее, змеи больше не представляли опасности, но он все равно старался обходить руны: лучше перестраховаться, чем сдохнуть от яда.
Он подошел к застекленным шкафам. При виде остатков виконтовой коллекции хотелось плюнуть: ничего мало-мальски ценного. Разве что две шкатулки. Одна — тик, инкрустация перламутром — его заказ. Вещица мягко светилась сладко-мандариновым, безобидная, как новорожденный котенок. А вторая… в дальнем углу притаилась вещь опасней виверры и песчаных змей, вместе взятых. Крохотная невзрачная шкатулка со щербатой крышкой казалась лазом в логово пумы. От нее несло смрадом разложения и смерти. Черные с красно-фиолетовым отливом нити свивались и переплетались, как могильные черви. Отвратительно!
Стриж непроизвольно попятился.
Артефакт манил, притягивал, требовал:
«Коснись! Загляни в меня! Возьми сокровище!» — Призрачный голос, как скольжение гадюки по руке, вызывал дрожь и завораживал.
От этого голоса хотелось бежать, спрятаться. Или спрятать подальше эту мерзость. Закопать поглубже и забыть.
Гадостная дрожь в коленках оказалась последней каплей. Стриж потерял способность здраво мыслить. Взгляд его наткнулся на заказанную вещицу, и вдруг померещилось, что сладкое сияние скроет темный ужас. Не думая о последствиях, он подставил тиковую шкатулку к полке, какой-то из статуэток подцепил клубок могильных червей и смахнул в сердцевину мандарина.
Щелк! Шкатулка захлопнулась, погасив черноту, и помешательство тут же прошло. Стриж осознал себя дрожащим, как суслик под зимним дождем, и таким же мокрым.
— Чтоб тебе провалиться в Ургаш до срока, шисов дысс! Понаделают зуржьего дерьма.
Сунув шкатулку в заплечный мешок, он прикрыл окно и полез вниз. Пусть заказчик разбирается, что за дрянь там внутри.
— Чтобы я еще раз хоть посмотрел на это… это… тьфу!
— Эй, ты чего? — Встревоженный Шорох подбежал, едва он спрыгнул на землю.
— Все нормально, — попытался улыбнуться Стриж.
Но брат озабоченно покачал головой.
— Ты что, повстречался с придворным магом?
— Типун тебе на язык!
Стрижа передернуло: вот будет подарочек гильдии, если один дурной ученик вмешался в дела темного шера! Упаси Сестра от внимания высоких особ! И так впечатлений выше крыши. Говорящие шкатулки, кусачие заклинания, ну их к Хиссу!
До Риль Суардиса добирались в молчании, и пронизывающим дворец волшебным сиянием Стриж сегодня любовался без прежнего восторга. То есть ему очень хотелось хоть краем глаза увидеть сумрачную принцессу! Но не сейчас, когда у него в мешке шисом драный темный артефакт. С такой дрянью ему вряд ли удастся прикинуться простым менестрелем, его даже спрашивать не станут — кто и откуда. Сразу в Гнилой Мешок и на плаху или, хуже того, в подвалы башни Рассвета. А уж там придворный маг подробно ему объяснит, почему никогда нельзя трогать темные артефакты и вмешиваться в его, придворного мага, дела.
Нет уж. Никаких принцесс. Тихонько забраться на балкон, положить в уголок завернутую в холстину мандариновую шкатулку — и бегом отсюда, бегом!
Правда, из-под первых деревьев Леса Фей Стриж все равно обернулся на башню Заката — белую, голубую и лиловую, похожую на волшебное дерево, вросшее ветвями в самое небо. И пообещал себе, что непременно сюда вернется и увидит сумрачную принцессу вблизи. Потом. А пока — сказать Мастеру, что дело сделано, получить свой гонорар и пойти к Устрице До. У нее и подружек из волшебных штучек только ловкие ротики и бездонные карманы.
Волшебные штучки милашки До не подвели. К рассвету Стриж и Шорох, уставшие и довольные, дрыхли вповалку в ее комнате.
А сама Устрица любовалась на четыре честно заработанные сестрицы и настоящий золотой империал, выкатившийся из кармана белобрысого очаровашки. Она не собиралась его красть, упаси Светлая! Эти с виду безобидные мальчики в пятом часу утра дошли до таверны и сохранили не только жизнь, но и кошелек. Даже не подрались ни с кем! Так что простой девушке лучше не выяснять, кто они такие, а утром честно заработать свой империал. И с такими деньжищами выбраться наконец из этой проклятой дыры!
Глава 23. Лапки и хвост
Ночь на 4-й день каштана, Риль Суардис, Рональд шер Бастерхази.
К полуночи Роне оторвал проклятому скорпиону все лапки и методично, рашпилем, отпиливал ему хвост. Лапки уже лежали по трем высокопрочным колбам из особого гномьего стекла, непроницаемого для магии, и слабо подергивались. Сам скорпион наконец-то перестал притворяться обычной железкой и тоже дергался, скрежетал и пытался укусить. Тщетно. Куда ему, обычной заговоренной игрушке, до Мертвым драного Люкреса!
О, с каким бы наслаждением Роне оторвал лапки ему! Сначала лапки, одну за другой, потом яйца и только напоследок — голову. И под конец бы сделал из него полочку для обуви. Немертвую. Молчаливую. Но бессмертную, все чувствующую и понимающую. Пусть попробует сам то, что готовит для других, и мечтает об Ургаше как спасении.
Проклятье! Если бы Люкрес остановился на своих дурацких экспериментах с кровью, сексом и силой Роне! Плевать. Роне — взрослый, опытный и сильный темный шер, он и не через такое проходил. Он даже от клятв Пауку избавился, так что не такая уж проблема его присяга Люкресу. Но то, что этот безумец собирается сделать с Шуалейдой… с его, Роне, Шуалейдой! И с его, Роне, Даймом! Сучий потрох!
Но ничего. Еще день, максимум два, и они будут свободны. Все трое. И от клятв Люкресу, и от клятв императору и Конвенту. Три шера-зеро в единении и Линза… Да. Вот тогда можно будет оторвать лапки семью екаями драному Люкресу. Одну за другой.
Одна из лапок скорпиона, та, что лежала в колбе одна, дернулась в последний раз и замерла.
Оставив на мгновение скорпионье тельце висеть в воздухе вместе с рашпилем, Роне глянул на часы и записал в дневнике наблюдений: одиннадцать минут двадцать секунд.
Те лапки, что хранились по две и три, продолжали дергаться и скрести маг-инертное стекло. Пока без единой царапины, хотя Роне и проверил — обычное стекло они процарапывают за считанные секунды. Очень, очень интересный подарок! Спасибо Пауку.
