«А я тебя предупреждал, дубина. Брайнонам верят только дураки! — словно наяву послышался голос Паука. — Ничего ты не получишь!»
— Получу! — выкрикнул Роне, чувствуя, как внутри него разрастается ослепительная, сводящая с ума боль. — Тебе не удастся заморочить мне голову!
— Остановись, Роне. Прошу тебя! — потребовал Дюбрайн.
Хмуро. Властно. О нет, так не просят. Так Магбезопасность требует от врагов империи безоговорочной сдачи и капитуляции с последующей показательной казнью.
Враги. Они — враги. Нельзя было ни на миг забывать об этом. Полковник МБ и темный шер не могут любить и доверять друг другу. Никогда. Что ж. Этого урока Роне никогда не забудет, как и своих идиотских надежд на настоящее единение.
Плевать. Он обойдется. Ему хватит одной только Линзы, чтобы стать свободным.
Роне в самом деле остановился. Свернул стихийные потоки.
— Ладно. Видишь, я верю тебе. — Роне поднял руки открытыми ладонями к Дюбрайну. — Раз ты считаешь, что так нужно, значит, так и будет. Шуалейда, прекрати уже дрожать. Я не причиню тебе вреда, — пообещал Роне чистую правду, встретившись с ней взглядом.
Он в самом деле не причинит ей вреда. Она нужна ему живая, полная сил и влюбленная. В него. Никакого вреда, одна сплошная польза.
Чтобы ей проще было поверить, Роне даже отступил на полшага, и только Двуединые знают, чего это ему стоило.
— Ты правда позволишь мне? Роне! — просияла девчонка, ее щит ослаб…
— Конечно, моя Гроза. Я люблю…
— Беги! Шу, беги! — крикнул Дюбрайн, не позволив Роне договорить, и в тот же миг потоки света взвились, пытаясь отпихнуть Роне…
Поздно.
Поздно, возлюбленный враг мой!
Глава 26. Возлюбленный враг мой
4-й день каштана, Дайм шер Дюбрайн.
— Беги! Шу, беги! — велел Дайм, с ужасом понимая, что его самый страшный кошмар оборачивается реальностью, и выбрасывая навстречу врагу заклятие из Неприкосновенного Запаса МБ.
Знакомого ему Роне, лучшего друга и единственного, кому можно доверять, больше не было. На его месте росла и выкидывала все новые протуберанцы жадная огненная тьма. Бездна с лицом Роне, с его голосом. Только глаза… Совсем другие глаза. Бездушной голодной нежити. Дайм сотню раз убивал такое.
Одна проблема. Роне — не нежить, а живой, полный сил колдун. Полный лжи. А Дайм, наивный дурак, верил ему. Он, полковник Магбезопасности! Гоблиновы слезы, а не полковник.
И самое ужасное — он все еще не мог убивать. Продолжал верить, что Роне сейчас опомнится, сбросит наваждение и станет собой, прежним…
Боги, какой же идиот! Поверил сказкам черного мага, рискнул не только своей жизнью, да шис бы с ней, с его жизнью — он рискнул жизнью и свободой Шуалейды!
Но Роне рано радуется. Шу умница, Шу вовремя все поняла и сбежала в башню Заката, заперлась там и сразу же начала инициацию Линзы. Она успеет. А Дайм… Что ж, он защитит ее. Он поклялся, что никому не позволит отнять у Шуалейды ее наследство, и он выполнит клятву.
Чего бы это ему ни стоило.
А потом — поможет ей собрать заново разбитое сердце, заново научит ее доверять. Себе. И никогда, ни при каких условиях — черным колдунам.
Тем, которые говорят о любви, а сами пытаются поймать, связать и поработить. То заклятие, что Роне кинул в Шуалейду, Дайм тоже прекрасно знал. Как и способы нейтрализации. И знал, что сейчас Роне очень больно, даром что он выглядит идеально спокойным.
Впрочем, как и сам Дайм. Время чувств закончилось. Пришло время службы. Магбезопасность защищает подданных империи от зла. Каким бы это зло ни было. Кем бы ни было.
За первым заклятием последовало второе — тоже из арсенала МБ. Слишком слабое и тонкое, чтобы убить беснующуюся тьму. Достаточное, чтобы отвлечь. Иногда это самое важное, вовремя отвлечь.
«Поторопись, Шу. Я удержу его, но не слишком долго».
«Да, я… Дайм… прости!»
«Соберись и действуй. Не отвлекайся, со мной все будет в порядке. Я полковник МБ, я не в первый раз останавливаю безумных темных».
«Я помню. Пожалуйста…»
«Все будет хорошо. Извини, не могу отвлекаться на связь. Удачи тебе».
«И тебе, Дайм».
Канал связи оборвался, Шуалейда захлопнулась окончательно. Умница. Нельзя давать темному ни единой лазейки.
— Дюбрайн, отойди, — потребовал тот, кто всего пару часов назад был его другом, и усилил давление на щиты. Чистой силой, без затей. — Я не хочу убивать тебя.
— Не убивай, Бастерхази. Тебя никто не заставляет.
Дайм пока тоже держал щит на чистой силе. Щит трещал, искрил и грозил разнести половину дворца по камешку, но не поддавался. Силы у обоих после проведенной втроем ночи было — залейся. Куда больше, чем разума. Печальный факт.
— Мне плевать, что вы там наинтриговали, Дюбрайн. Еще есть время передумать. Просто поделитесь со мной, мощи Линзы хватит на всех. — Голос Бастерхази был вкрадчив, почти нежен, и обещал все наслаждения этого мира и еще луну с неба в придачу.
— И ты оставишь Шуалейде собственную волю?
Не то чтобы Дайм готов был поверить хоть одному его слову, но пока Бастерхази треплется с ним — он не ударит в полную силу.
Бастерхази поморщился так, словно вокруг него вился надоедливый комар.
— Разумеется. Мне не нужна кукла, — соврал он, глядя Дайму в глаза, и еще усилил давление. На этот раз не только чистой стихией, а добавив алгоритм скорпионьего яда, разъедающего стихийные щиты, словно кислотой.
Шисов гениальный теоретик!
— Оставить меня в живых ты не предлагаешь, мой темный шер, — констатировал факт Дайм, срочно подбирая «противоядие».
А вот «мой темный шер» — зря сказал. Больно. Куда больнее, чем укусы скорпиона.
— Я не хочу тебе вредить, Дюбрайн. Ты сам меня вынуждаешь.
— Вот прямо заставляю, ага. Сам-то себе веришь, Бастерхази?
— Не будь придурком, Дюбрайн. Нам будет хорошо вместе. Просто выполняй свои обещания.
— Неплохо бы тебе начать это делать первому, мой темный шер, — из чистого упрямства повторил Дайм.
Да, больно. Но не ему одному.
Аура Бастерхази лишь на мгновение вспыхнула от укола, но тут же выровнялась. Отличный самоконтроль, шис его дери.
— Я готов, Дюбрайн. Я пришел, потому что ты меня звал. Ты. Звал. Дери тебя!.. Ты обещал мне!..
— Я готов, Бастерхази. Все, что обещал. Хочешь единение, здесь и сейчас?
— Ты издеваешься, мой свет? — Глаза Бастерхази налились нестерпимо ярким огнем.
— Ни разу, мой темный шер. Я… — Дайм запнулся, задохнулся от боли, но заставил себя продолжить. — Я люблю тебя. Оставь Шуалейде ее Линзу, тебе хватит меня. Ты получишь свою шисову свободу и могущество. Ну же, Бастерхази!
