— Солнышко, ты мне и так много помогаешь, не губи здоровье. Уйди с этой работы. Всё равно тебя, наверное, взяли на испытательный срок…
— Мам, давай не будем. Я сама решу, что буду делать, — упрямо ответила Зоя. — Всё будет хорошо.
— Ну, а когда я в ночную, Сашка не сможет присмотреть за Ванюшкой!
— Когда ты будешь в ночную, я возьму отгул. Не волнуйся, я всё обдумала.
На самом деле, ничего Зоя не обдумывала, ответы приходили сами собой, словно в ухо шептал ангел-хранитель. Так важна эта новая работа? Лёгкий способ заработка? В любом случае, двадцать тысяч в кармане джинсов маме показывать нельзя. Спрячет, когда та уйдёт на работу.
— Зачем ты пьёшь холодный кофе? Давай новый сделаю, раз уж спать не собираешься!
Мама по ходу сердилась. Что поделаешь, дочка выросла уже давно, лет шесть назад. Не сердись, мамуля, работать надо, зарабатывать, мелкие растут, кушают всё больше, обувь на них горит, из одежды вырастают… Джине нужны лекарства, которые стоят дороже человеческих.
— Я потом заварю, мам, пойду пока выведу собаку.
— Поспишь днём? Обещай мне, Зоя!
— Обязательно, мамусик! — Зоя чмокнула её в щёку, чуть не расплескав кофе.
— Подлиза, — усмехнулась мама. — Свой кофе проспала, теперь и мой собралась уничтожить!
Джина, услышав заветные слова «вывести собаку», уже сидела у двери с ошейником и поводком в пасти. Зоя вытащила обслюнявленную кожу из зубов овчарки:
— Ну, серьёзно, я прекрасно знаю, что надо на тебя надеть всё это добро, не надо мне каждый раз подсказывать!
Снег всё ещё шёл, присыпая следы отъехавших машин. Джина быстро нашла уголок, чтобы присесть для маленьких дел, и затем пошла читать «утреннюю газету» — нюхать деревья, кустики, ножки скамеек и мусорки. Зоя машинально приготовила пакетик и потянулась за собакой на поводке, вся в своих мыслях. Мама сегодня работает до шести, как раз заберёт мелких из садика, а Зое надо сразу приготовить паспорт и свидетельство о рождении, взять их с собой. Фотографии сделает на Московском, там где-то есть фотограф. В школу сегодня не надо, поэтому найдёт какой-нибудь недорогой салон… Сколько времени может занять маникюр с педикюром? Ведь никогда раньше не делала. Нет, сама себе ногти подпиливала, но больше ни на что её не хватало. Даже на лак…
Подобрав за Джиной какашку, Зоя выбросила пакет в мусорку и потянула собаку к дому. На входе в подъезд столкнулась с мамой. Та потрепала овчарку по холке и чмокнула дочь в щёку:
— Обещай, что поспишь днём немного!
— Хорошо, мам, не волнуйся, — бросила Зоя, поднимаясь по лестнице.
Через полчаса всё завертелось, как всегда. Ванечка сегодня спал с мамой, поэтому проснулся с улыбкой на пухлой мордашке и даже не очень сильно капризничал, когда пришлось натягивать на него тёплые штаны. Настя с Лидой шёпотом переругивались за открытой дверцей шкафа, кто наденет сегодня юбочку с рюшами, а кто лосины. Зое пришлось твёрдым голосом разрубить гордиев узел и обеих нарядить в джинсы, ибо снег и минус ноль. Один Сашка оставался мужиком — сосредоточенно умылся, растёрся полотенцем, сделал себе бутерброд и притащил свой и Лидин портфели в коридор. А потом ворчал: «Ну, вы там скоро? Женщины, прости Господи, вечно опаздывают!» Пришлось напомнить ему не упоминать имя господне всуе по таким мелочам и пошутить на тему «Вот вырастешь, женишься, тогда и узнаешь, что значит женские сборы и опоздания». Сашка не обижался. В различных вариациях этот сценарий ставился по утрам уже год, правда, не каждый день.
В метро в субботнее утро людей было не так много. Безлошадные менеджеры сегодня отдыхали, а их место заняли бабушки с баулами, которые ехали в поликлинику, на рынок, на дачу, сами не знали куда. Но ехали, толкаясь баулами на колёсиках. Зоя уже предвкушала необыкновенное наслаждение падающим снегом и запахом морозного города после смеси ароматов метро, но, к её удивлению, наверху наступило глобальное потепление. То есть, плюс ноль. Выпавший за ночь снег превратился в грязную кашу, в которой Зоины кроссовки захлюпали по самые шнурки. Чудесно! Прекрасно! Апрель, снег, Питер!
До ресторана она добежала, стараясь выбирать местечки на асфальте посуше, но всё равно ноги промокли. Придётся потом зайти домой и надеть старые боты, в которых она когда-то убирала двор. Они страшненькие, но целые. Мама говорила, что они последняя память о развалившемся Союзе, что их выдали в предпоследнем классе интерната, а она относила их почти десять лет и в дождь, и в снег, периодически только меняя набойки. Потом боты улеглись на заслуженный отдых в кладовку. Достались только, когда Зоя устроилась дворником…
— Зоюшка, посуды сегодня немного, ты можешь нам помочь сделать нарезку? — пропела, встречая её, с порога Марина. Вздохнув, Зоя кивнула. За это ей не заплатят отдельно, но администратор поставит мысленный плюсик к карме и, возможно, закроет глаза в следующий раз на полотенечко или на кусочек пахлавы.
Посуды было, и правда, не слишком много. Видно, пятница не особо удалась, да и официанты, наконец, устыдились и все остатки сгребли в мусор вместо того, чтобы бросить их в тарелках в мойке. Поэтому Зоя довольно быстро справилась с посудой и подошла к Марине:
— Ну, давай, что резать.
Помощница повара подняла с пола и бухнула на рабочий стол пластиковую ёмкость, полную доверху очищенного лука. Зоя подозрительно взглянула на Марину:
— Я что-нибудь тебе сделала плохое?
— Ты о чём? — подсунув острый нож, невинно спросила та.
— Ни о чём, — буркнула Зоя и со вздохом приступила.
На третьей луковице она возненавидела Марину всеми фибрами души. Глаза щипало, нос мгновенно заложило, пальцы скрючило, ибо надо было держать луковицу напряжёнными фалангами так, чтобы не отсечь заточенным в нитку лезвием кусочки ногтей или даже мяса. На десятой луковице пришлось отойти и хорошенько умыться в раковине для персонала. Марина хихикала, даже не скрывая этого. И Зою обуяла ярость. Холодная, спокойная, та самая ярость, из которой рождается жажда мести. Ах так? Ладно. Ржёшь, дорогая? Получи фашист гранату.
Но не сейчас. Потом. Сейчас надо дорезать лук. А вот месть свершится в следующую пятницу. Наталья терпеть не может нанимать людей со стороны, когда кто-то заболевает. Она просто велит младшему персоналу заменить отсутствующую мойщицу. Мариночке придётся мыть, отскребать и вытирать тарелки с чашками. Делать это она категорически не любит, да и не умеет. Жёлтые толстые перчатки вызывают у неё панический ужас, потому что аллергия на резину потом заставит чесаться целую неделю. А в тоненьких перчаточках с кухни посуду не помоешь.
Месть — блюдо, которое подают холодным.
Когда весь лук был нарезан, а Зоя сморкалась в третью бумажную салфетку, подошёл дядя Гиви и положил руку ей на плечо:
— Дочка, что плачешь, дарагой, что случилос?
— Ничего, дядя Гиви, — улыбнулась Зоя и вытащила ещё одну салфетку из рулона. — Лук резала.
