— Твоё дело, Милена, блюсти репутацию твоего клуба! — засмеялся Тим, вставая и приобнимая администратора за плечи. — А моё, дорогая, возмещать тебе убытки! Всё, хорош бухтеть, где мой алкоголь? И пусть Надюша закажет пиццу, как вчера! Нет! Не пиццу, большую коробку роллов! Чтобы много, горячее и быстро! Всё, люблю, целую, оставь нас в покое!
Милена старательно хмурилась, но всё же не выдержала. Зоя видела, что Тим нравится ей чисто по-человечески, и что она не способна долго сердиться на этого клиента.
— Ты меня вгонишь в гроб, чудовище!
И развернувшись на своих каблучищах, Милена ушла из курилки.
Тим по-клоунски поклонился закрывшейся двери и взглянул на Зою, которая только сейчас осмелилась выдохнуть:
— Ну, что я говорил? А теперь, Зо-о-оюшка, как ты себя чувствуешь?
— Почти хорошо.
Зоя вздохнула. Интересно, он узнал её или нет, тогда, в особняке? Если да, то почему ничего не сказал? А если нет, то разве можно быть таким разным в разных местах? Или это обстановка и люди вокруг так действуют на него? Великолепный актёр…
Тим снова присел рядом:
— Расслабься, кроха. Хочешь, я сделаю тебе массаж?
Зое стало смешно:
— Разве это не я должна делать тебе массаж?
— Ну, мы можем делать это поочерёдно: сначала я тебе, потом ты мне.
Тим развернул её спиной к себе и принялся осторожно ласкать плечи. Гладил их, то в одну сторону, то в другую, потом принялся легонько разминать. Пальцы, которые несколько минут назад крепко схватили Зою за руки, теперь были нежны и очень аккуратны. Они скользили по обнажённой коже, словно желая обнять её целиком, словно желая что-то сказать этой коже… Зоя склонила голову, совершенно непроизвольно, машинально, позволяя Тиму завладеть её спиной, до самого лифа, до самых лопаток. И губы… Они коснулись сначала левого плеча, Зоя ясно ощутила их… Потом пробежались невесомыми поцелуями к правому, а рука взъерошила её волосы у корней на затылке. И так стало хорошо и свободно, так захотелось лечь, расслабиться… Большие пальцы Тима с силой надавили на мышцы по обе стороны позвоночника, провели вверх до шеи, спустились и начали разминать те самые точки, которые беспокоили Зою по вечерам. Там словно скапливалась вся негативная энергия, вся работа, вся усталость… А Тим убирал плохое, с болью, но убирал… И становилось легче дышать.
— Тимофей, дверь открой, пожалуйста!
Надя испортила всю магию массажа, прокричав из коридора. Зоя аж выругалась про себя, но потом мысленно попросила прощения у официантки. Она ведь не могла знать…
А та протиснулась с подносом, на котором стояли шесть бутылок шампанского, причём только одна в ведёрке со льдом, и бутылка любимого виски Тима.
— Надюша, я тебя обожаю!
«А я ненавижу…» — подумала Зоя. Опять пить… Сколько можно? Разве не лучше потихоньку посидеть, поболтать, за коктейлем… Пусть она заработает меньше. Нет, меньше не вариант! Раз уж ей приходится сидеть всю ночь с Тимом в клубе, то уж за деньги… Но столько пить — печень не выдержит. Даже если алкоголь на Зою не действует.
— Всё, Надюшенька, ты свободна, зайчик, выпей коктейль за мой счёт, и чтоб больше меня не тревожили!
— Тимофей, ты переходишь всякие границы! — засмеялась официантка. — Я никогда тебя таким не видела!
— Всё случается когда-то в первый раз, а, Надюш? — подмигнул ей Тим и закрыл за ней двери. Повернулся к Зое:
— Ну что, продолжим? На чём мы там остановились?
— Ты мне сделал массаж, — усмехнулась Зоя. — Теперь, наверное, я тебе.
— Шампанского? — он вынул бутылку из ведёрка и показал ей. Зоя пожала плечами:
— А я имею право отказаться?
— Имеешь.
— Ну, давай, но…
— Но что, Зо-о-о-оюшка?
Пробка тихо хлопнула, шампанское запузырилось в бокал. Зоя усмехнулась:
— Моя печень умрёт раньше меня…
— Молчи, пей, моя пока жива.
— Ты мужчина, а женский алкоголизм неизлечим!
Тим присел рядом, обнял рукой с бокалом виски за плечи, притянул её голову к своему плечу:
— Зой, не ной… Шесть бутылок сервированы, а будешь ты их пить или нет — дело твоё!
Она прислонилась к нему и подняла лицо, чтобы видеть его глаза:
— Правда?
— Правда. И это… Чин-чин!
Зоя подняла свой бокал, чокнулась с широким Тимовым и тихо сказала:
— За твоё здоровье. И да, спасибо…
— За что?
— Что меня украл.
Он засмеялся довольно. Обнял чуть крепче. Потом сказал:
— Вчера ты мне обещала рассказать о своей работе. Но ни словечком не обмолвилась. Считаю, это нечестно! Давай теперь, исправляйся!
— Обещанного три года ждут, — усмехнулась Зоя. — Ты же знаешь, что я работаю здесь.
Тим обвёл пальцем овал её лица:
— Нет, кроха, девочки, которые работают по ночам, днём отсыпаются. Поэтому к восьми вечера они свежи, как огурчики. А у тебя синие круги под глазами.
— Я буду молчать, как золотая рыбка! — засмеялась Зоя. Ей было хорошо с ним, очень хорошо. Хотя бы потому, что можно было быть самой собой. Но Милена не велела говорить про свою настоящую жизнь, а выдумывать не хотелось. Однако Тим понял всё сразу:
— Да-да, я знаю, вы все свободные, бездетные, вольные пташки… Миленка считает, что таких больше балуют. Ладно тебе, можешь не рассказывать, я сам расскажу.
Он выпустил её, выпрямился и налил им обоим ещё алкоголя:
— Ты выросла в неблагополучной семье. Папаня бухал по-чёрному… Или его вообще не было, а была череда приходящих отчимов, один из которых или сразу все пытались тебя трогать за всякие места. Это накладывает отпечаток! — и он серьёзно поднял палец вверх, к потолку. — Поэтому ты и пошла работать сюда. Тебе нравится вертеть мужиками, раскручивать их на деньги и подарки… А ещё у тебя есть… дай подумать…
Он окинул Зою пытливым взглядом. А она едва сдерживалась от смеха, прячась за бокалом шампанского. Тим поджал губы:
— У тебя четверо братьев и сестёр, все от разных отцов… И тебе надо им покупать еду, вещи и игрушки! И носить передачи в тюрьму отцу! Нет, подожди… Его же не было никогда! Так, я запутался…
Зоя захлебнулась шампанским и смехом:
— Ну, ты вообще! Тебе надо романы писать! Я бы почитала!
— Считаешь? — он повертел в пальцах бокал виски, словно пытаясь разглядеть ответ на дне, а потом пожал плечами: — Всё равно это полная ерунда, и ты наверняка милая, тихая, домашняя девочка.
— Изо всей твоей истории правда только в том, что у меня действительно четверо братьев и сестёр. И все младше меня, — усмехнулась Зоя. — А так да, я милая, тихая, домашняя девочка.
