— Ты сошёл с ума! — смеясь и пытаясь не сбиться с такта, прокричала она ему в ухо.
— Давно и окончательно! — ответил Тим, наклоняя Зою низко над полом. — Расслабься и доверься моим рукам!
Это было нелегко. Но у Зои получилось. Она расслабилась, доверилась, пошла за ним. Ноги сами заскользили туда, куда надо, тело крутилось за всеми движениями Тима. А музыка… Она не знала, плакать от смеха или просто смеяться, потому что в голове крутилось кино с мужчинами, запаянными в кожу! Но эти эмоции прошли почти сразу же, ибо танец оказался весьма чувственным. Руки Тима держали Зою так, что не оставалось ничего, кроме как довериться им, следовать за ними, чутко ощущать каждое движение и подчиняться ритму, заданному в самом начале. Зоя даже глаза закрыла, чтобы не отвлекаться на зал, на зеркальный шар и его отблески, а стать единым целым с парнем, который, по-видимому, творил что-то невообразимое, потому что клиенты начали похлопывать и свистеть…
— Это что, танго? — спросила она, когда Тим на мгновение прижал её к себе, замерев. А тот хмыкнул:
— Может быть, и танго! А ты отлично танцуешь!
— Новичкам везёт, — засмеялась Зоя, и танец продолжился, став ещё чувственней и контактней. Ладонь скользила по её бедру, а то ныряла в волосы, заставляя Зою откинуть голову, а то просто обнимала талию так, что хотелось идти за этой рукой далеко и навсегда…
А когда всё закончилось… Тим прижал Зою к себе, пока зрители что-то выкрикивали пьяными голосами, и сказал на ухо:
— Ты лучшая, с кем я когда-либо танцевал! Пошли-ка в курилку, золото моё…
— Зачем? — пытаясь восстановить дыхание, Зоя приложила руку к груди.
— За котятами, — хихикнул Тим. — Ты меня умиляешь, Зо-о-о-юшка!
— Тим, а твои друзья?
— Да ну нафиг! Пошли!
Он так и повёл её в обнимку мимо столика, за которым сидели Ник с Вадом и девочки, бросив им мимолётное:
— Развлекайтесь, дорогие мои, мы скоро!
— Куда?! — вякнул было Вад, глядя на Зою странными глазами, а она только улыбнулась широко. Вообще, кто он такой? Пусть не выступает… Видел разок с Киром в ресторане, ну и что? В чём проблема?
В курилке было душно и воняло сигаретами. Зоя влёт открыла окно, чуть приподняла спущенные наглухо жалюзи и, обернувшись, попала снова в руки Тима. Лицо обожгло его дыханием, а ухо — шёпотом:
— Кроха… Ты такая соблазнительная в этом платье! Я хочу с тебя его снять!
— Подожди, зачем? — перепугалась Зоя. — Не надо!
— Малышка, если это из-за шампанского… Я закажу тебе ещё, ты же знаешь, я не халявщик…
Он прислонил напрягшуюся Зою к стене, к холодному кафелю, нашёл руками её груди.
— Ты меня возбуждаешь своей непреклонностью… Но однажды надо сдаться…
Резинка лифа сдалась первой под его пальцами, Зоя зажмурилась, чувствуя, как Тим гладит её соски. Так вдруг стало стыдно, и вместе с тем приятно… Как будто она делала что-то запретное, табу… И снова сжалось в животе, снова заплясало это щекотное насекомое в груди. Только ладони на сосках, больше ничего. И дыхание, жаркое, сдавленное, будто их обоих засосало во временную дыру, где нет ни пространства, ни минут, никого живого вокруг…
Нет, нет, не так… Не в клубе! Не в первый раз! Зое стало противно от мысли, что он здесь уже был с каждой из девушек, работавших на консумации. Она не желала становиться очередной. Хотя сердце и замирало…
Она упёрлась ладонями в грудь Тиму, попыталась освободиться:
— Подожди, нет, не надо! Так не хочу…
— Ну вот, опять включаешь принцессу, — скривил рот Тим. — Ладно, сейчас организуем…
Он нажал на кнопку вызова официантки и сел на диванчик, потянув Зою так, что она плюхнулась с размаху к нему на колени. Со смехом — вроде обошлось — шлёпнула его по плечу:
— Что ты делаешь?!
— Зойка! Ты начинаешь меня выводить, несносная девчонка!
Тёмные глаза прищурились, Тим сжал её в объятьях, а потом впился губами в губы. Как ненасытный завоеватель. От неожиданности Зоя снова подобралась, как кошка для прыжка, упёрлась руками в его плечи. Что за зверь этот Тимофей? А губы вдруг стали нежными, ласкающими, хотя остались властными и требовательно покусывали её рот. Даже руки ослабили захват, наверное, чтобы дать ей возможность отодвинуться. Но отодвигаться уже не хотелось. Зоя просто натянула лиф на грудь, давая понять, что пока не готова к большему. Тим не принуждал. Он показывал, как может быть хорошо.
Дверь бесшумно приоткрылась, и в курилке показалась голова Нади:
— Тимофей, звал?
— Шампанское и виски, — почти не отрываясь от Зоиных губ, пропел Тим. Надя хмыкнула:
— Презервативы подогнать, или у вас свои?
— Брысь отседова, — шикнул он. Надя скрылась. Зоя отстранилась, облизнув сладковатый вкус чужих губ, и нерешительно сказала:
— Тим, я не могу здесь. Пойми меня правильно…
— Ну, чего ты ломаешься, кроха? Цену набиваешь? — хмыкнул Тим, снова отодвигая резинку лифа. Зоя дёрнулась, и край платья больно щёлкнул её по коже.
— Вот ещё. Просто ты сам сказал, что я не путана. Помнишь или нет?
— Ах ты хитрая лисичка!
Тим снова смеялся, когда Зоя думала, что он начнёт ругаться и злиться. Ну как с этим человеком общаться? Просто непонятно! Тим покачал головой:
— Да, и опять повторю, что ты совсем не такая, как все они, эти дурочки… Ладно, значит, надо тебя сначала выгулять? Ресторан, кино, цветочки?
— Балда ты, Тимофей, — улыбнулась Зоя. С ним хотелось быть самой собой…
— Нет, ну, а как?
— Я не знаю. Я с мальчиками не гуляла, — она показала ему язык. Надя стукнулась в дверь:
— К вам можно, или вы там уже раздетые?
— Заходи, Надюха, третьей будешь!
Официантка притворно вздохнула, внося ведёрко с бутылкой и бутылку виски, ставя бокалы на стол:
— Как же, будешь с вами третьей… Выпить не дадите, а так у меня, между прочим, жених есть.
— Же-них?! — присвистнул Тим. — Как это жених? Мы так не договаривались! Ты обещала мне быть верной, Надюха, мой компас земной!
— Свиристелка ты, Тимофей, — усмехнулась официантка и вышла.
— Милену позови, будь другом! — крикнул в закрывающуюся дверь Тим и тише добавил: — Раз уж у тебя жених…
— По-моему, сейчас ты мне изменяешь! — засмеялась Зоя, пересаживаясь с его колен на диван рядом.
— Зо-о-оюшка! — протянул Тим низким, вибрирующим голосом и протянул руку, погладил её по щеке: — Ты неизменяема! То есть… Ну, тебе невозможно изменить. Ты теперь моя любовь навсегда!
— Да ну тебя, — смутилась она, доставая из ведёрка бутылку. Надо же как-то спрятать смущение. — Открывай лучше, чем глупости говорить.
