Кабеса де Вака высадился с большим отрядом на острове Санта-Катарина, затем переправился на материк и в 1541–1542 годах совершил переход к Асунсьону. Он первым пересек южный выступ Бразильского нагорья и низменное междуречье Параны-Парагвая, мирно и без потерь довел свой отряд до цели. Деятельность Кабесы де Вака в Южной Америке заслуживает особого рассмотрения. Однако если попытаться коротко определить ее основное содержание, то оно сводилось к установлению мирных отношений с индейцами (при этом, правда, в случае необходимости губернатор не останавливался и перед военными действиями), к созданию безопасных коммуникаций между Асунсьоном и метрополией, к наведению порядка и установлению дисциплины среди самих испанцев. Последнее начинание, впрочем, так и не было доведено до конца: в 1544 году подчиненные ему отряды взбунтовались, арестовали Кабесу де Вака, заковали в цепи, как в свое время Колумба, и отправили в Испанию. Там бывший губернатор был заново арестован королевскими властями, на этот раз вместе со своими стражниками, затем освобожден «под доверие». Вскоре его дело рассматривалось в Совете по делам Индий. Кабеса де Вака был осужден (мотивы осуждения неизвестны) и сослан на восемь лет в Северную Африку. Однако еще до истечения этого срока он был помилован королем и вернулся в Испанию, где ему предложили пост судьи в Верховном суде Севильи. О последних годах жизни Кабесы де Вака почти ничего не известно, даже Дата его смерти —1564 год — не вполне достоверна.
«Кораблекрушениям» предшествовало два других отчета. Первый был написан Кабесой де Вака и его спутниками Мексике и передан вице-королю. Этот отчет до сих пор не обнаружен. Второй был составлен Кабесой де Вака, Кастильо и Дорантесом и передан Кабесой де Вака аудиенсии в Санто-Доминго. Оригинал второго отчета, по-видимому, не сохранился, но его изложение содержится во «Всеобщей и натуральной истории Индий» Гонсало Эрнандеса де Овьедо. «Кораблекрушения» — третий отчет в этой серии и первый персональный отчет Кабесы де Вака. При жизни автора он издавался дважды: в 1542 году и в 1555 году. В издании 1555 года Кабеса де Вака объединил «Кораблекрушения» со своей новой книгой «Комментарии аделантадо и губернатора Рио де ла Платы» (под общим названием «Отчет и комментарии»), в которой он рассказывал о своем пребывании в Южной Америке. Текст «Кораблекрушений» в этом томе несколько отличается от первоначальной версии. Однако, поскольку второе издание было прижизненным, именно его следует считать аутентичным. Настоящий русский перевод сделан по текстам, воспроизводящим издание 1555 года.
«Кораблекрушения» уже в XVI веке переводились на другие языки: в 1556 году — на итальянский, в 1572 — на английский. Полный русский перевод этой книги осуществляется впервые. В связи с этим необходимо сделать несколько замечаний о ее литературных особенностях.
XVI век был отмечен в Испании расцветом деловой прозы, посвященной истории открытия и завоевания Америки и содержащей разнообразные сведения о новом континенте. Деловая проза была представлена официальными отчетами, письмами, записками «бывалых людей» (достаточно напомнить о письмах и отчетах Колумба, Кортеса, Хименеса де Кесады, Педро де Вальдивия и др.), а также историческими хрониками (в частности, сочинениями Лопеса де Гомары, Берналя Диаса дель Кастильо, Бартоломе де Лас Касаса и других авторов). «Кораблекрушения», бесспорно, являются выдающимся образцом этой фактографической литературы. Нельзя, однако, не заметить и жанрового своеобразия книги Кабесы де Вака: формально являясь отчетом королю (что, кстати, налагало на автора вполне определенные обязательства в отношении точности сообщаемых сведений), она вместе с тем построена и по законам художественного произведения. Взаимодействие этих двух начал объясняет авторские принципы отбора и освещения фактов. С одной стороны, для «Кораблекрушений» характерны объективизированность повествования, датировка событий, изложение их в строгой, хронологической последовательности, протокольное воспроизведение дискуссий и обсуждений, ссылки на свидетелей, в присутствии которых делались важные заявления или принимались ответственные решения, — словом, черты современной автору деловой прозы. Но с другой стороны, при рассказе о злоключениях оставшихся в живых членов экспедиции, при описании взаимоотношений испанцев с индейцами характер изложения существенно меняется: оно становится экспрессивным, эмоционально напряженным, на смену бесстрастному изложению приходит взволнованный рассказ, в котором отчетливо проявляется элемент личной оценки. Внимание автора задерживается на «микроскопических» фактах, едва ли уместных в хронике или отчете, но весьма важных для выполнения художественных задач книги. Таков, к примеру, эпизод (глава XXV), в котором рассказывается о пятидневных скитаниях автора с факелами в руках, таков и рассказ о несчастной индианке, подвергнутой жестокому наказанию за то, что она оплакивала смерть кого-то из близких (глава XXX). Жанрово-стилевая сложность «Кораблекрушений» еще более оттеняется явно публицистическим звучанием глав, посвященных защите индейцев.
Испанская академия включила Кабесу де Вака в число образцовых авторов. Действительно, «Кораблекрушения» написаны сильным и выразительным языком; при значительном стилистическом диапазоне он, однако, не выходит за рамки современной Кабесе де Вака деловой и разговорной речи, в нем нет и следа манерности или аффектированности. Вместе с тем язык Кабесы де Вака лишен той отработанности, нормированности, которая обнаруживается, например, в сочинениях Бартоломе де Лас Касаса. Вообще литературная техника Кабесы де Вака далека от совершенства: изложение не всегда логично разбито на главы, главы слишком неравноценны по объему, заголовки нередко соответствуют содержанию не данной, но предыдущей главы. Книга изобилует чрезвычайно длинными периодами, имеющими слабое внутреннее сцепление, утомительными повторами, громоздкими оборотами, сложными способами передачи диалогов посредством косвенной речи. Все это причудливо переплетается с сильной и точной манерой выражения, с лаконичностью и экспрессией, создавая неповторимое своеобразие книги; и одной из главных задач перевода было по возможности более точно и полно донести это своеобразие до русского читателя.
Ваше Святое Императорское Католическое Величество
[5].
Сколько ни было на свете государей, никому из них не служили люди с таким великим тщанием, чистосердечной готовностью и охотой, как вашему величеству. Очевидно, что для этого есть особые причины, ведь не таковы люди, чтобы слепо и без всяких оснований поступать подобным образом. К тому же служат вашему величеству не только соотечественники, которых к этому обязывают вера и подданство, но и чужеземцы. Однако, если в рвении и в желании служить вам все между собой согласны и все равны, не взирая на блага, получаемые от службы, имеются между людьми и большие различия, зависящие не от них самих, но лишь от фортуны, то есть ни от кого. Ибо только по воле и разумению господню случается так, что одному служба удается даже лучше, чем он надеялся, у другого же ничего не выходит, и он не в силах доказать свои благие намерения ничем, кроме усердия. Но и усердие иногда остается скрытым, так как нет возможности проявить его.
