– Ты обиделся на меня…
– Вовсе нет.
– Я же вижу, ты обиделся.
Я поднял голову.
– Мне пятнадцать лет, да, я мальчишка, но всё-таки уже не такой маленький, чтобы бояться чудовищ под кроватью.
Лили вздохнула.
– Конечно… я понимаю…
– Ничего ты не понимаешь, – возразил я. – С тех пор как мы приехали сюда, чёрт-те что творится. Когда я жил в Париже, я был вполне нормальным парнем, играл в видеоигры, катался на скейте, гулял с приятелями, ходил в кино, в бассейн, на футбол. Вечером прочту три страницы книжки – и сплю как младенец. И вот мы приехали сюда. Родители заняты стройкой, сестра начала слышать потусторонний голос, а я один среди всего этого безобразия пытаюсь примирить козу с капустой.
– Я понимаю, Мало, но не набрасывайся на меня: я-то тут ни при чём.
– Конечно, нет. Ты же единственная, кто меня действительно слушал. Как Жанна первая уловила просьбы о помощи Полины. Это уму непостижимо! Понятно, что я растерялся. Но почему же ты считаешь, что я свихнулся?
– Я не считаю, что ты свихнулся.
Я вдохнул, выдохнул, стараясь унять сердцебиение. Наконец я пробормотал:
– Ладно, проехали.
– Надо вытащить эту историю на свет, Мало.
Она взяла меня за руку. Я взглянул прямо в её зелёные лесные глаза.
– Думаю, это будет непросто, но я хочу знать, что расскажет Арно.
– Как ты понимаешь, я тоже. Мой папа грозный с виду, но он просто ягнёнок. Бедный ягнёнок. Ты открыл ящик Пандоры, и я уверена, что он захочет объяснений от полиции. Я постараюсь получить доступ к материалам дела. Это будет непросто, но я обещаю, что сделаю всё возможное.
Среда, 16 августа 2017 г.,
15 часов 40 минут.
Ясно.
К нам домой пришли полицейские, чтобы опросить меня, и я порадовался, что предупредил родителей о такой вероятности.
В середине дня комиссар Бертен и молодой офицер в форме постучали в дверь. Было действительно странно увидеть живьём того самого Жана-Филиппа, приятеля Полины, которого когда-то так любили девочки, красивые девочки, слишком красивые…
И в сорок пять, судя по выражению лица Софи, он был всё ещё ничего.
Папа отправил сестру в её комнату, потом приготовил кофе. Мы расположились на террасе, возле монстроплантов, под большим зонтом от солнца, как старые друзья. Когда меня стали расспрашивать, как я нашёл кассету Полины, я выдал хитрую смесь правды и вранья, потом принёс коробку от печенья, которую хранил под кроватью.
– Ух, коллекционная! – воскликнул молодой полицейский радостно.
Я улыбнулся.
– Я то же самое подумал. Такая на eBay не меньше 30 евро стоит!
Комиссар Бертен глянул сердито, и наши улыбки погасли. Меня попросили описать разговор с Шарлем Фраше. Я знал, что в это утро такая же судьба постигла Лили: она прислала мне длиннющее сообщение с рассказом о беседе с полицией, украшенное смайликом-черепом. Благодаря тетради, где я по горячим следам записал слова старика – спасибо, тётя Агата! – я мог быть более точным, чем прекрасная почтальонша. Несколько раз по ходу моего рассказа Бертен и его коллега взволнованно переглядывались. Наконец комиссар прервал меня:
– Шарль сказал, что Полина была в Замке? Ты уверен?
Я подтвердил:
– Да, абсолютно уверен. Но, может, это не важно. У него плохо с головой и речь невразумительная… Вы будете его допрашивать?
Комиссар пожал плечами.
– Мы уже пытались. Но, как ты сказал, у него плохо с головой. Он упорно молчит. У нас есть только свидетельства, твоё и Лили.
– Понятно… Надеюсь, они вам помогут.
Затем они обменялись парой слов с моими родителями, поднялись и направились к машине.
Я подумал, что всё закончилось, но комиссар вдруг повернулся ко мне.
– Мало, ты связывался с Арно Фраше в «Фейсбуке»?
Я почувствовал, что краснею.
– Да, и жалею об этом. Это было глупо.
Он улыбнулся – странной улыбкой, какой-то кривой.
– Это было глупо, согласен. Но это его напугало. Ты нам оказал услугу: если бы не ты, он бы, наверное, никогда не приехал. Но, пожалуйста, не делай таких глупостей в будущем. Тебя могут обвинить в запугивании. К тому же ты никогда не знаешь, с каким сумасшедшим имеешь дело…
Я опустил голову, мне было стыдно. Бертен попрощался:
– Хорошего дня, господа!
Родители забрали у меня компьютер и телефон: мои фокусы с «Фейсбуком» их добили. Они ничего не объясняли, и я не стал спорить: хуже уже было некуда. Я был безнадёжно отрезан от мира.
В такой ситуации я не решился задать полицейским ни одного вопроса про подозреваемого номер один…
Я надеялся только на Лили.
Протокол допроса Арно Фраше,
понедельник, 14 августа 2017 г.
Часть I
КБ – комиссар Бертен
АФ – Арно Фраше
КБ: Мсье Фраше, что произошло 26 августа 1987 года?
АФ: Утром ко мне пришла Полина, я был в своей комнате, читал, она постучала и вошла. Она хотела со мной поговорить.
КБ: О чём она хотела поговорить?
АФ: Она плохо выглядела. Полина вообще была странная, но в этот раз она была уж как-то совсем не в себе.
КБ: То есть?
АФ: Она была очень бледная и дрожала. Я подумал, что она больна.
КБ: Что она вам сказала?
АФ: Она присела на мою кровать и рассказала, что несколько дней назад стала свидетельницей возмутительной сцены.
КБ: Она именно так сказала: «возмутительной»?
АФ: Ну… я не помню… тридцать лет прошло…
КБ: Понимаю, извините. Продолжайте, пожалуйста!
АФ: Она рассказала, что застала свою мать и моего отца в неприличном положении.
КБ: Уточните, пожалуйста.
АФ: Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду!
КБ: Нужно, чтобы вы это сказали.
АФ: Полина утверждала, что видела, как мой отец и её мать занимаются любовью в кабинете моего отца. Конечно, я ей не поверил.
КБ: Почему?
АФ: Потому что мой отец любил маму.
КБ: Одно другому не мешает.
АФ: Это не про моего отца. Мой отец человек честный и серьёзный. К тому же он всегда это отрицал. Полина говорила ерунду.
КБ: Ладно. Что было потом?
АФ: Я ужасно разозлился. Я не понимал, зачем она придумывает такую ложь, зачем оскорбляет мою семью, мы же вытащили их из грязи, Полину и её мать.
