Водяной задумчиво пожевал губами, изучая мой неказистый наряд.
– Вообще-то я могу тебе помочь: есть у меня одна занятная вещица… не знаю только, подойдет ли? Погоди, я сейчас.
Я нетерпеливо помялась, когда он точно так же, как в прошлый раз, в буквальном смысле ушел под землю, но в лагерь идти не торопилась, хотя небо уже заметно посветлело. Солнце, правда, еще не показалось, но видимость явно улучшилась. Скоро там мои бравые гвардейцы проснутся, с расспросами пристанут… раньше-то было недосуг – все бегом и бегом, а вот теперь у них будет достаточно времени, чтобы попытаться выяснить насчет «артефакта», да узнать заодно, с какого-такого перепугу я им там размахивала направо и налево. Да еще так удачно, что совершенно случайно, на бегу, можно сказать мимоходом пристукнула несколько агрессивных тварей, которые желали нами полакомиться…
Причем как именно мне себя с ними вести, я понятия не имею. Господин Иггер вообще – человек старой закалки. И, насколько я понимаю, не приемлет даже мысли о том, чтобы такая леди, как я, хоть в чем-то отступала от принятых в Валлионе канонов. А я и спорить с ним осмелилась, и охрану себе собственную завела, и юбку длинную скинула, как только появилась возможность, и обтягивающие брюки надела, и рычала на него, и по голове двинула… в общем, нареканий на меня у него накопилась масса. Не говоря уж о том, что я изволила босиком по болоту бегать, махать всякими непонятными железками и заниматься усекновением местных чудовищ вместо того, чтобы тихо-мирно сидеть во дворце и молча вышивать крестиком.
– Нашел! – внезапно раздался в стороне довольный голос водяного, и посреди озера снова показалась его облепленная тиной макушка. Которая, впрочем, очень быстро приблизилась и панибратски мне подмигнула. – Иди сюда, красавица. Вещь тебе дарую редкую, ценную и особенную. Надевать ее будешь, как и снимать, впрочем, вот так – в воде. И только так, как я тебе покажу. Так что залазь!
Я вопросительно приподняла одну бровь.
– Прости, что ты сказал?
– Я говорю, подь сюды! – повысил голос дедок, подняв из воды руку с зажатым в ней неопознаваемым свертком из чего-то блестящего и шуршащего, как рыбья чешуя. – На суше оно быстро теряет нужные свойства! Да не бойся – не съем я тебя!
– За себя-то я не боюсь, – хмыкнула я, кинув на землю свернутый в рулон подол. – Но вот если со мной что случится, в этой реке вся рыба станет вареной.
– Не грози, нечего пугать, – буркнул он, с нетерпением следя за тем, как я захожу в воду. – Я тебе зла не желаю, так что не станешь ты меня убивать.
«Не стану, – мысленно согласилась я, подплывая ближе. – Но поостеречься мне ничто не мешает».
Впрочем, Знаки и сейчас упорно молчали, так что опасности и правда не было. Поэтому я без колебаний приблизилась и скептически уставилась на бесформенный комок, который водяной осторожно опустил обратно в воду и только там бережно развернул.
Признаться, я никогда в жизни не видела ничего подобного – тонкая ткань, казалось, буквально растворилась в темных волнах, лишь изредка загадочно поблескивая крупными чешуйками. Причем чешуя оказалась не рыбьей (зря я сомневалась). И даже не змеиной. Она была очень крупной, поразительно ровной и абсолютно одинаковой по размерам – примерно с пятикопеечную монету еще старых, советских времен, которые мне еще посчастливилось застать. Правда, насчет цвета сказать не могу – он все время менялся: то синий, то почти черный, то зеленовато-синий с крохотными красными крапинками… мне даже показалось, он зависит от того, под каким углом на него смотришь. Так повернешь голову, один, чуть иначе – совсем другой.
– А теперь не вертись, – строго сказал водяной, когда я дернулась, почувствовав прикосновение чьих-то холодных пальцев. – Девочки у меня чуткие, нежные… ежели напугаешь, сама будешь одеваться!
Я скосила глаза вниз и поежилась, различив под водой стремительные человекоподобные, но какие-то полупрозрачные тени с совершенно отчетливыми рыбьими хвостами и с женским торсами, а также красивыми, но какими-то чужеродными и чересчур большеглазыми, на мой взгляд, лицами. Русалки обступили меня со всех сторон и настойчиво потянули на глубину. Сперва даже показалось, что это какая-то разновидность призраков – настолько нереальными они были. Но нет‚ когда я, подчиняясь суровому взгляду дедка неохотно нырнула, то обнаружила, что русалки и впрямь оказались настоящими. Только слишком бледными и какими-то… неживыми. Как будто не от мира сего. Хотя, конечно, красивыми – этого не отнять, если, конечно, не обращать внимания на бледную, как у утопленниц, кожу, синеватые губы и острые коготки на пальцах, которыми, полагаю, они умели не только рыбу ловить.
Позволив им избавить себя от одежды, я каждый раз ежилась, ощущая на себе аккуратные прикосновения невероятно холодных пальцев. Терпеливо выждала, когда они обступят меня вплотную. На всякий случай проверила, как поживает Эриол. Напряженно проследила за тем, как леди прикладывают к моему телу необычную ткань, и непроизвольно напрягла слух, когда они разомкнули узкие губы и что-то беззвучно пропели. Странное изделие после этого самостоятельно изогнулось, непонятным образом сложилось в некое подобие открытого платья с длиннющим подолом и даже вроде бы шлейфом, как в вечерних нарядах. А потом, когда его аккуратно приложили к моему телу, охотно поддалось настойчивым пальцам русалок, потянулось навстречу само и… намертво прилипло к коже! Причем так явственно, что когда я в страшном подозрении попыталась его поправить, то обнаружила, что не могу просунуть под него даже ноготь!
Обнаружив такую подставу, я возмущенно булькнула и, разогнав русалок, резким движением всплыла, одновременно отыскивая взглядом коварного дедка. Но тот, терпеливо дожидавшийся наверху, не только не испугался моего грозного вида, но еще и буркнул недовольно:
– Пошто спешила? Его еще закрепить надо.
– Да оно и без крепежа прилипло так, что не отодрать! – закашлялась я и демонстративно дернула за край лифа.
– А-а, значит, село. Когда надо будет, сбрызни его водой и скажи: «по воле тцара речного – сгинь!», оно и спадет.
– Да? – с подозрением нахмурилась я, тут же попытавшись отодрать тугой лиф и к собственному удивлению обнаружив, что он и правда растянулся. Более того, еще немного и действительно с меня спадет, открыв всем желающим весьма заманчивый вид на… – Ладно, верю. А когда надеваешь, что надо сказать?
Водяной понимающе осклабился:
– По воле тцара речного – обними! Только опять надо водой сбрызнуть, иначе оно не послушается.
– Магия, что ли? – тут же успокоилась я, когда лиф вернулся на свое законное место. – А почему работает на мне? Я, знаешь ли…
– Да вижу, что ты непростая дева. Но эта магия не на тебя действует, а токмо на платье, потому-то оно и слушается. И вообще, мои русалочки много лет чешуйки со своих хвостов на него собирали, так что цени.
Я неловко кашлянула.
– Ценю. Вот за это действительно спасибо… выручил. И желание мое сокровенное точно исполнил.
