– По закону, у невесты есть целый год, чтобы изменить мнение повелителя о себе, поэтому все это время они продолжают жить во дворце. Их кормят, одевают, развлекают… и лишь по прошествии положенного срока они возвращаются домой. Правда, повелитель редко оказывает им внимание, но и без того их жизнь здесь гораздо лучше той, что они вели у себя в деревнях. Так что никто не в обиде.
Я снова кашлянула.
– Прости, я не совсем поняла: а кто этих бедняжек сюда присылает?
– Родители, конечно! Повелитель добр к своим невестам – каждая перед уходом получает от него ценный подарок, который способен стать не только хорошим приданым, но и обеспечить немалое преимущество семье в делах. Когда девушке из такой семьи оказывает внимание сам владыка, то и другим перепадает часть ее славы. Договоры заключается легче, налоги меньше, доверия такой семье больше… это очень выгодно, госпожа. И самими девушкам, и всем остальным.
– Ну хорошо, – нахмурилась я. – А дальше-то что? Ну побывала девушка во дворце. Ну отдохнула от работы в деревне. Ну получила щедрое вознаграждение из рук повелителя… а если она на сносях вернется? Как потом жить?
– Миледи, о чем вы говорите?! – неподдельно изумился Ниг, услышав вопрос господина Иггера. – Владыка ни одну даже пальцем не тронул! И не тронет, пока не найдет ту, которая ему предназначена! Для любой девицы честь уже то, что он кинул на нее хотя бы мимолетный взгляд! На ней благословение от самого господина потом всю жизнь лежать будет! Здоровьем она станет крепка, даже если раньше частенько хворала, детей родит тоже крепеньких… кто ж от такой жены в здравом уме откажется?!
Я совсем озадачилась.
Не поняла. Если владыка изначально не планировал использовать девиц по прямому назначению, то вопрос номер раз – на кой они вообще сдались? И вопрос номер два – а повелитель, случаем, не евнух? Хотя, конечно, если тут все происходит по взаимному согласию, то второй вопрос можно снять. Или если повелитель так верит в судьбу, что готов годами ждать «нареченную», которую он ищет по каким-то непонятным признакам. Но Ниг вроде искренне удивился, когда я намекнула на его человеческие слабости? Или я что-то не догоняю?
– Значит, девушки рвутся сюда сами? – на всякий случай уточнила я.
– Иных еще и под зад коленом родные из дому выпихивают, – заверил меня Ниг. – Если дуры выгоды своей не понимают. Хотя иногда находятся и такие, кому благословение господина не требуется. Влюбится, к примеру, дуреха в пастуха, так никто ей больше не нужен. А как деток родит, так и все. Считай, шанс свой потеряла.
– М-м-м… – задумалась я. – Тогда я все равно не понимаю – почему, если девушек сюда стремится много, мы видели всего три десятка? Их куда-то прячут? Или просто мало народу в стране?
Ниг неожиданно тяжело вздохнул.
– Народу как раз хватает. Да только женщин рождается гораздо меньше, чем мужчин. Как проклятие какое, не иначе… вы уж не сочтите, что я жалуюсь, госпожа, но дела так и обстоят. Еще дед мой говорил, что на одну бабу приходится аж три мужика. А с тех пор, как я стал что-то в этом понимать, стало еще хуже.
– А это касается только вашей расы, или у людей та же история? – осторожно уточнила я, но слуга только отмахнулся.
– Да везде одно и то же. В иной год бывает, что девок тут всего по пять-десять обитает. А в этом что-то повезло – вон сколько понаехало. Но, видно, и эти чем-то не подошли, так что маяться им тут до начала следующего сезона… простите, госпожа, я не могу обсуждать решения повелителя. Может, вы хотите спросить о чем-то еще?
Я выразительно посмотрела на идущего рядом господина Иггера, и тот сделал неопределенный жест. Дескать, информацию к сведению принял, но что с ней делать – пока непонятно.
Мне и самой было неясно, что тут творится. Но у повелителя же напрямую не спросишь? Остается и дальше разбираться самостоятельно. По крайней мере, пока у нас не появится реальная возможность вернуться домой.
Вспомнив о Во-Алларе, я затосковала.
Как там мои мужчины? Небось, издергались все, измучались от неизвестности… а я и весточку послать не могу, потому что, растяпа, посеяла в болоте свой амулет. Ас, наверное, до сих пор корит себя в случившемся и обвиняет в том, что вообще рискнул меня подпустить к той колонне. Бер только масла в огонь подливает, потому что заранее что-то такое предчувствовал и предупреждал, что это плохо кончится. Гор, как всегда, ходит мрачнее тучи и зыркает так, что от него даже собственная Тень шарахается, а Ван… Ван, наверное, внешне спокоен, хотя на душе у него такая буря, что, вырвись она на свободу, никому мало не покажется. Что же касается Эннара…
Я на мгновение прикрыла глаза, как наяву увидев его осунувшееся лицо, уставшие глаза, в которых лихорадочно горит упрямый огонек надежды, плотно сжатые губы, упрямо выдвинутый подбородок; почти почувствовав его тепло; ощутив, как и прежде, легкое прикосновение к руке, как если бы он стоял где-то совсем рядом и только ждал мига, когда я обернусь и замечу его присутствие.
Боже, как хочется к нему подойти и поскорее успокоить, крепко обняв со спины! Хотя бы бесплотной тенью приблизиться и тихо шепнуть «не волнуйся, любовь моя, я вернусь»… но как?! С кем отправить весточку? Кому передать эти важные слова? Отсюда даже ветер не долетает до Во-Аллара. Ни птица перелетная туда не доберется, ни зверь лесной не добежит. Одна только мысль бесплотная и домчится, наверное… вот только я не умею телепатировать ни речь, ни эмоции. А значит, ему и дальше придется оставаться в неведении. Но как же это тяжело…
– Миледи, мы пришли, – вдруг тихо сказал господин Иггер, незаметно коснувшись моего локтя. Я вздрогнула от неожиданности и, затолкав воспоминания в самый дальний уголок памяти, встряхнулась.
Ну вот, чуть не раскисла накануне серьезного разговора. Еще не хватало потерять над собой контроль и наделать нелепых ошибок. С повелителем шутки плохи. А с обозленным повелителем чувствуешь себя, словно рядом стоит пороховая бочка, у которой уже подожжен фитиль. Того и гляди – рванет, оставив после тебя два дымящихся каблука. И вообще, с чего бы владыка вдруг начал делать мне такие сомнительные предложения? Поутру готов был убить, а тут вдруг письма многообещающие рассылает… все блага мира предлагает за одно коротенькое «да». Как раз после того, как решил, что я его нагло обокрала.
Нет, можно, конечно, себе польстить, посчитав, что он наконец-то определился с выбором и, после того, как собственная земля его унизила у меня на глазах, воспылал прямо-таки неземным чувством к особе, которая уже не единожды щелкала его по носу… но я не склонна к преувеличению собственной значимости. Поэтому лучше вооружусь до зубов, нацеплю дежурную улыбку и, приготовив Эриол, буду терпеливо ждать удачного момента, чтобы нанести единственно верный удар. Если, конечно, это будет необходимо.
Все-таки прав был Ас: политика – это тот же Харон, в котором мы всего лишь сменили доспехи и вид оружия. А так – ничего абсолютно не изменилось. Те же схватки, та же маскировка, точно такие же уловки и даже такие же твари вокруг… а раз так, то будем, наверное, воевать. Да и что еще остается, если время для мира все еще не пришло?
