Перед угрозой потенциального недовольства людей правительства по всему миру начинают уделять этому вопросу некоторое внимание. Большинство уже убедилось, что идея переобучения всех и каждого в специалистов по обработке и анализу данных или разработчиков роботов не спасает. Миру требуется, пожалуй, пять или десять миллионов таких специалистов, что никоим образом не может покрыть порядка миллиарда рабочих мест, которые могут исчезнуть. Обработка и анализ данных — слишком маленькая спасательная шлюпка для пассажиров гигантского круизного лайнера
[171].
Некоторые работают над «планами перехода» — но перехода к чему? Чтобы планировать переход, нужна достижимая цель, то есть реализуемое представление о желаемой будущей экономике, где большая часть того, что мы сегодня называем работой, выполняется машинами.
Одно из очевидных представлений — картина экономики, где трудится намного меньше людей, потому что работать не обязательно. Именно такое будущее предвидел Кейнс в эссе «Экономические возможности для наших внуков». Он описывал высокую безработицу, поразившую Великобританию в 1930 г., как «временную фазу разрегулированности», вызванную «повышением технической эффективности», которое происходит «быстрее, чем мы способны решать проблему поглощения трудовых резервов». Он, однако, не допускал, что в долгосрочной перспективе — после столетия дальнейшего технологического развития — произойдет возврат к полной занятости:
Таким образом, впервые со времен творения человек столкнется с реальной, неотступной проблемой — как использовать свою свободу от давления экономических забот, чем занять свободное время, которое добыли для него наука и сложный процент, чтобы жить мудро, согласно и достойно.
Подобное будущее требует радикального изменения нашей экономической системы, поскольку во многих странах работающие граждане не сталкиваются с нищетой или нуждой. Так, современные последователи Кейнса обычно выступают за ту или иную форму всеобщего базового дохода (universal basic income, UBI), гарантируемого правительством любому гражданину, независимо от формы его участия или неучастия в производстве. Выплачиваемый за счет налогов на добавленную стоимость или на прибыль от капитала, UBI обеспечил бы разумный доход каждому взрослому независимо от обстоятельств. Стремящиеся к более высокому уровню жизни могли бы продолжать работать без потери UBI, а остальные тратили бы свое время так, как сочтут нужным. Как ни странно, идея UBI пользуется поддержкой по всему политическому спектру, от Института Адама Смита
[172] до Партии зеленых
[173].
Одним жизнь с UBI представляется вариантом рая на земле
[174]. Для других это символ признания провала — утверждения, что большинству людей нечего предложить обществу в смысле экономической ценности. Их можно обеспечить едой и крышей над головой, по большей части силами машин, а в остальном предоставить самим себе. Истина, как обычно, лежит где-то посередине и зависит в основном от того, какого взгляда на человеческую сущность вы придерживаетесь. Кейнс в своем эссе провел четкое различие между теми, кто к чему-то стремится, и теми, кто просто радуется жизни, — «устремленными» людьми, для которых «джем не джем, если только это не завтрашний джем вместо сегодняшнего джема», и «восхищенными» людьми, «способными получать непосредственное удовольствие от вещей». Идея UBI предполагает, что абсолютное большинство людей относится к категории восхищенных.
Кейнс предполагает устремленность одной из «привычек и инстинктов обычного человека, привитую ему бесчисленными поколениями», а не «реальной жизненной ценностью». Он предсказывает, что этот инстинкт постепенно исчезнет. Вопреки такому мнению можно предположить, что устремленность — неотъемлемое свойство каждого, кто является человеком в подлинном смысле. Устремленность и восхищение жизнью не взаимоисключающие понятия и часто неотделимы друг от друга: подлинная радость и непреходящее удовлетворение проистекают из наличия цели и ее достижения (или хотя бы попыток ее достичь), обычно вопреки препятствиям, а не из пассивного наслаждения от сиюминутных удовольствий. Подняться на вершину Эвереста самостоятельно не то же самое, что прилететь туда на вертолете.
Связь между устремленностью и наслаждением составляет основу нашего понимания того, как обустроить желаемое будущее. Возможно, будущие поколения будут удивляться, почему мы вообще тревожились из-за такой пустой вещи, как «работа». На случай, если изменение отношения будет медленным, давайте рассмотрим экономические следствия представления, что большинству людей будет лучше заниматься чем-нибудь полезным, даже если основная масса товаров и услуг будет создаваться машинами с крайне незначительным участием человека. Неизбежно многие люди займутся оказанием межличностных услуг, которые можно — или желательно — оказывать только силами людей. То есть, даже если нам больше незачем заниматься рутинным физическим или умственным трудом, мы все-таки можем делиться своей человечностью. Нам нужно будет хорошо освоить искусство быть людьми
[175].
Сегодняшние профессии этого типа включают психотерапевтов, ответственных тренеров в спорте, преподавателей, консультантов, компаньонов и лиц, ухаживающих за детьми и престарелыми. В этом контексте часто используется понятие профессии опеки, но это вводит в заблуждение, бесспорно внося позитивный смысл для тех, кто осуществляет уход, но и придавая негативный оттенок зависимости и беспомощности для получателей ухода. Рассмотрим, однако, следующее наблюдение, также сделанное Кейнсом:
Именно люди, способные сохранить и довести до полного совершенства искусство жизни как таковой, а не продажи себя ради средств существования, сумеют наслаждаться изобилием, когда оно придет.
