В главе 1 я ввел понятие полезных машин, а именно — машин, действия которых ожидаемо должны преследовать наши цели, а не свои цели. Моей задачей в этой главе будет объяснить доступным языком, как это можно сделать, несмотря на то очевидное препятствие, что машины не знают, в чем состоят наши задачи. Итоговый подход в конечном счете приведет к появлению машин, не представляющих для нас никакой опасности, какими бы интеллектуальными они ни были.
Принципы построения полезных машин
Мне хотелось бы описать данный подход в форме трех принципов
[236]. Помните, что их основное назначение — служить руководством для исследователей и разработчиков ИИ в размышлениях о том, как создать полезные ИИ-системы; они не предлагаются в качестве явно заданных законов, которым должны удовлетворять ИИ-системы
[237]:
1. Единственная задача машины — в максимальной степени реализовать предпочтения человека.
2. Изначально машина находится в неопределенности относительно того, каковы эти предпочтения.
3. Главнейшим источником информации о предпочтениях человека является поведение человека.
Прежде чем перейти к более подробным объяснениям, важно подчеркнуть широту толкования того, что я в этих принципах называю предпочтениями. Напомню, что я писал в главе 2: если бы вы имели возможность посмотреть два фильма, каждый из которых достаточно детально описывает вашу возможную будущую жизнь, вы могли бы сказать, какой вариант предпочитаете, или выразить незаинтересованность в обоих. Таким образом, предпочтения в данном случае носят всеобъемлющий характер; они охватывают все, что может быть для вас важно в сколь угодно далеком будущем
[238]. Причем это ваши предпочтения: машина не пытается идентифицировать или установить один идеальный комплекс предпочтений, но понимает и удовлетворяет (насколько это возможно) предпочтения каждого человека.
Первый принцип: всецело альтруистические машины
Первый принцип, согласно которому единственная задача машины — максимизировать реализацию предпочтений человека, является центральным в понятии полезной машины. Особенно важно, что она будет полезной для людей, а не, допустим, тараканов. Это неотделимо от данного понятия пользы, связанного с ее получателем.
Данный принцип означает, что машина всецело альтруистична, то есть не придает абсолютно никакой внутренней ценности собственному благополучию или даже собственному существованию. Она может защищать себя, чтобы продолжить приносить пользу людям, потому что ее владелец был бы несчастлив, если бы ему пришлось оплачивать ремонт, либо потому, что вид грязного или поврежденного робота может угнетать прохожего, но не потому, что хочет быть живой. Введение любого предпочтения самосохранения создает у робота дополнительный стимул, не вполне совпадающий с благополучием человека.
Формулировка первого принципа поднимает два вопроса фундаментального значения. Каждый сам по себе заслуживает целой книжной полки, по этим вопросам уже написано множество книг.
Первый вопрос: имеют ли люди в действительности предпочтения значимого или устойчивого характера? Честно говоря, понятие «предпочтения» — это идеализация, во многих отношениях расходящаяся с реальностью. Например, мы не рождаемся с предпочтениями, которые имеем во взрослые годы, значит, они обязательно меняются со временем. На данный момент я предположу, что это разумная идеализация. Позднее я рассмотрю, что происходит, если мы отказываемся от идеализации.
Второй вопрос составляет основу социальных наук: с учетом того, что обычно невозможно гарантировать получение каждым своего самого предпочитаемого результата — мы все не можем быть императорами Вселенной, — как машине примирить предпочтения многочисленных людей? Опять-таки пока — обещаю, что вернусь к этому вопросу в следующей главе, — представляется разумным принять простой подход, что все равны. Это заставляет вспомнить о корнях утилитаризма XVIII в. с его идеалом «наибольшее счастье наибольшему числу людей»
[239], для практической реализации которого требуется много оговорок и уточнений. Пожалуй, самым важным из всех является вопрос о том, каким образом учесть предпочтения очевидно громадного числа людей, которые еще не родились.
Вопрос о будущих поколениях поднимает следующий, связанный с ним: как учесть предпочтения существ, не являющихся людьми? А именно — должен ли первый принцип включать предпочтения животных? (Возможно, и растений?) Этот вопрос заслуживает обсуждения, но результат едва ли окажет заметное влияние на движение к созданию ИИ. Вообще говоря, человеческие предпочтения могут включать — и включают — условия благополучия животных, а также те аспекты благополучия человека, которые непосредственно выигрывают от существования животных
[240]. Сказать, что машина должна уделять внимание предпочтениям животных в дополнение к этому, равносильно утверждению, что люди должны строить машины, больше заботящиеся о животных, чем сами люди, — довольно шаткая позиция. Более устойчивая состоит в том, что наша склонность к ошибочному принятию решений — играющая против наших же интересов — часто приводит к негативным последствиям для окружающей среды и ее обитателей-животных. Машина, принимающая менее близорукие решения, помогла бы людям следовать более осмысленной политике в отношении среды обитания. Если в будущем мы станем придавать значительно большее значение благополучию животных, чем сейчас, — что, по-видимому, требует отказа от части нашего собственного объективного благополучия, — машины соответствующим образом адаптируются к этому изменению.
