Члены экспедиции притихли. Пока Клайв все фотографировал, Нора повернулась к ассистентам:
– Молодцы. Чисто сработали.
– А что с золотом? – спросил Адельски.
– Пока ничего.
Салазар демонстративно прокашлялся.
– Может быть, во второй половине дня все-таки примете нашу помощь?
Нора перевела взгляд с Адельски на Салазара. Такого блеска у них в глазах она раньше не видела. Странно, что золото вызывает подобную реакцию даже у археологов: они ведь здесь не затем, чтобы гоняться за богатством. Но эти двое опытные скалолазы, а Норе не мешало бы сделать перерыв.
– Завтра. Как только закончите работу в оставшихся двух квадратах. Будете сменяться по очереди: один лезет, другой подстраховывает.
После обеда они с Клайвом опять пошли к скалам. Нора надела альпинистскую сбрую.
– Надеюсь, клад найдется быстро, – произнесла она. – А то, боюсь, у нас в лагере золотая лихорадка разыграется.
– Я тоже надеюсь, – ответил Клайв, глядя на ближайшую скалу, по бокам сплошь испещренную расщелинами. – Но это все равно что искать иголку в стоге сена. Вдобавок наш стог сена кишмя кишит гремучими змеями.
30
За день археологи успели полностью обследовать один квадрат хижины. Работа в остальных трех шла полным ходом. В лагере членов экспедиции ждал неприятный сюрприз: там никого не оказалось. Нора села у огня. К вечеру похолодало. Мышцы рук и ног болезненно ныли. Нора подбросила в костер несколько веток, чтобы тлеющие угли совсем не погасли.
– А где все? – спросил Салазар.
– Как это – где? Золото ищут, – рассмеялся Адельски.
Сел на раскладной стул и закурил вейп.
– Очень надеюсь, что это шутка, – отозвалась Нора.
Будто по сигналу, раздался гул голосов. Затем к лагерю подъехали верхом Бёрлесон и Мэгги. Оба спешились. Бёрлесон увел лошадей, а Мэгги поспешила на полевую кухню. Достала из ящиков сковородки и принялась колдовать над ужином.
– Что сегодня делали? – спросил ее Адельски, выдувая струйку дыма. – Дайте угадаю – искали кое-что?
– Заткнись, остряк. Да, искали, вот только не кое-что, а кое-кого – Пила. Нам за сокровищами охотиться не дозволено – забыл?
Адельски цинично усмехнулся:
– Да уж конечно – только Пила, и больше ничего.
Подошел Бёрлесон и сел на стул.
– Еще раз осмотрели тропу. Подумали: вдруг Пил упал с лошади и лежит среди камней без сознания? Но нет – не нашли. – Бёрлесон помолчал. – Кто-нибудь видел Уиггетта? Мы его оставили в лагере, чтобы следил за лошадьми.
– Наверное, тоже на поиски отправился, – предположил Адельски.
– Но не Пила, а кое-чего другого, – прибавил Салазар.
– Прекратите оба! – велела Нора.
Постепенно золотое сияние залило горные пики. Мэгги накормила всех ужином. Сумерки окутали долину лиловыми тенями. Вдруг Нора услышала вдалеке отчаянный крик.
Все затихли, прислушиваясь.
Еще один вопль, потом стук копыт. Вскоре из леса галопом вылетел Уиггетт. Он въехал прямо в лагерь и остановил лошадь, но спешиваться не собирался.
– Нашел Пила, – выдохнул он. – Наверху, рядом с Черными Долинами!
Бёрлесон вскочил:
– Где? Он что, на запад шел? Выше в горы?
Уиггетт кивнул:
– Это еще не все. Пил мертв.
– Мертв?! – вскричала Мэгги. – Ты уверен? Что с ним случилось?
– Упал со скалы. Валяется внизу, весь переломанный. Выжить никак не мог.
– Боже… – Бёрлесон поднял взгляд к небу. – Еще не совсем стемнело, и вообще, сегодня полнолуние. Скачем туда. Покажешь дорогу.
– Мы все поедем, – сказала Нора.
Нора и Клайв вместе с Бёрлесоном и Уиггеттом выехали из загона. Миновав место раскопок, поскакали вперед перпендикулярно каньону. Уиггетт провел их через узкое пространство между двумя гребнями, и они поскакали выше в горы по нехоженой тропе. Вокруг высились гранитные своды, зияли ущелья, росли изогнутые остистые сосны. Тропа исчезла, дневной свет померк, и на востоке поднялась полная луна, похожая на круг масла. При ее бледном сиянии все вокруг было видно почти так же хорошо, как днем.
Через полчаса Уиггетт остановился среди лабиринта из каменных гребней. Остальные подъехали к нему. Все выстроились в ряд вдоль гребня, который резко сужался, заканчиваясь тонким острием.
– Вот здесь, внизу, – сказал Уиггетт. – Тело в ущелье, слева. Я бы не заметил, но пришлось спешиться: на лошади тут не проедешь. Осторожнее, держитесь подальше от края. – Уиггетт помолчал, затем прибавил: – Тут еще есть одна штука. Ее первым делом я и заметил. Похоже, Пил складывал пирамиду из камней. Наверное, хотел возвести что-то наподобие кургана.
Уиггетт тронул лошадь с места. Все последовали за ним вдоль гребня. Слева разверзлась пропасть. Снизу дул холодный ветер.
– Остановимся здесь, привяжем лошадей и остальные несколько сот футов пройдем пешком, – распорядился Бёрлесон. – Не нравится мне эта местность. Почва под ногами ненадежная, лучше перестраховаться.
– Согласен, – кивнул Клайв.
Все спешились и привязали поводья лошадей к карликовым соснам под гребнями: туда не задувал ветер. Уиггетт пошел первым. Он включил налобный фонарь, и все побрели по округлым гранитным камням. Показалась наполовину готовая, частично рассыпавшаяся пирамида. Бёрлесон посветил на нее фонариком:
– Видно, что сложена только что. А вон там куски дерева: скорее всего, Пил собирался сколотить крест. Похоже, я ошибся: думал, он поскачет в город и обратится к священнику, а Пил собрался похоронить кости в непроходимых местах, где их уж точно больше никто не потревожит. – Бёрлесон помолчал. – Должно быть, бедняга сорвался, когда складывал пирамиду. С такого края свалиться проще простого.
Нора осветила продолговатое нагромождение камней, потом обрыв в тридцати футах от него, но увидела лишь черноту.
– Пил внизу, – произнес Уиггетт, показывая пальцем.
Нора и остальные осторожно подобрались поближе. Нора опустилась на колени и посмотрела вниз. В заливавшем долину лунном свете она разглядела на глубине пятисот футов страшно исковерканное тело человека. Вокруг него было рассыпано что-то белое. Нора достала бинокль и разглядела, что это такое: фрагменты костей. Видимо, кости вывалились из двух разорванных седельных сумок, вместе с которыми Пил упал со скалы.
Клайв опустился на колени рядом с Норой. Молча взял у нее бинокль.
– Какой ужас! А рядом с ним, похоже, кости, которые он украл. Вернее, то, что от них осталось.
Некоторое время все молчали, погруженные в свои мысли. Вдруг затянувшуюся паузу прервал Бёрлесон.
