— Думаете, ваши находки как-то связаны с Джеральдиной Ричмонд? — произнёс маг, задумчиво вертя медальон в аристократически длинных пальцах.
— Повариха сказала, что у дочери управляющего было такое украшение, но оно сгорело на пожаре, — ответила я. Здесь явно скрыта какая-то загадка, и мне очень хотелось, чтобы лорд принял мои догадки всерьёз. Ведь должен же он поверить моей интуиции!
— Это один из парных медальонов, — заметил Доминик Винтергарден. — Изначально их было два. Так что, возможно, второго действительно больше нет.
— Но это не значит, что его хозяйка должна была сгореть вместе с ним!
— А вы очень упрямы, миз Лоренц, — хмыкнул собеседник. — Продолжаете так упорно гнуть свою линию. Что ж, поживём — увидим.
— О миз Ричмонд ещё ничего не удалось выяснить? Если она в самом деле жива… А ведь дочь управляющего поместьем была подругой детства леди Глау! — вспомнила я рассказ здешней кухарки. — Надо показать медальон женщине, от которой я узнала эту историю! Если они парные, то наверняка одинаковые или похожи между собой, и она сможет его узнать!
— Вашему пытливому уму явно не хватает работы.
— Снова шутите надо мной? Посмотрим, что вы будете говорить, когда я найду что-нибудь интересное по этому делу! И взгляните на письмо! Оно написано тем же почерком, и в нём кому-то назначают встречу в лесу! А имён снова нет, значит, эти двое обменивались тайными посланиями!
— Очень романтично, миз Лоренц, но, возможно, это всего лишь одна из печальных историй о неравной любви, в которых нет ничего противозаконного, а, следовательно, мне нет резона этим интересоваться.
В ответ я только фыркнула. «Ничего противозаконного, нет резона интересоваться». Безнадёжный сухарь!
Но я вспомнила о его любви к сестре и заботе о племянницах, что несколько примиряло образ надменного лорда с его словами о моих изысканиях.
— А если здесь есть какая-то связь с убийством? — выложила я свой последний козырь.
— Вы так полагаете, миз? Умом и логикой? Или вам об этом ваша интуиция говорит?
— Пока не пойму, — вздохнула я. — Но эти письма не дают мне покоя. А медальон… — решилась я рассказать о ночных странностях.
Глава 4
— Я не чувствую магию, — заметил Доминик Винтергарден, разглядывая медальон. А я не могла отвести взгляда от его пальцев, в которых чувствовалась сила — и магическая, и просто мужская. Отчего-то вспомнилось вдруг, как он прикасался ко мне этими пальцами, переливая свою силу.
Я вздрогнула, отгоняя представшую перед внутренним взором картину.
— Академическую магию, — уточнила я. — Но ведь есть ещё одна. Не забывайте.
— Природники не могут создавать артефакты и амулеты, — отмахнулся от моих слов собеседник. — Это тонкая наука. Одной интуиции для неё недостаточно.
— То, что вы с этим прежде не сталкивались, ещё не значит, что такого не бывает, — возразила я уязвлённо. — Кто знает? Возможно, элдарианы могли создавать и артефакты, и амулеты.
— Возможно, миз Лоренц, но подтверждённых фактов этого нет.
— Попробуйте его открыть, — предложила я, но, увы, то, что не вышло сделать у меня, не получилось и у мага. Если в медальоне и был механизм открывания, то весьма хитроумный. Или же его не имелось вовсе.
Лорд Винтергарден вернул мне медальон, чтобы я могла показать его кухарке, и мы разошлись до вечера. И без того уже много времени провели наедине. Впрочем, Мередит Глау это ничуть не смущало, так почему я должна волноваться о том, что у меня состоялся приватный разговор с будущим женихом?
Прямо сейчас повариха была занята, так что я вернулась к девочкам, за которыми в моём отсутствие присматривала Энни. Горничную переполняло любопытство, но, разумеется, я не могла ей ничего рассказать. После объявления о помолвке всё станет известно каждому в доме.
Жаль только, что мне придётся обманывать тех, к кому я питала неподдельную симпатию. Ту же Энни, девочек. Но иначе нельзя — никто не должен узнать о нашем с магом договоре, нужно, чтобы все приняли наше обручение за чистую монету.
Больше всего меня страшила реакция леди Глау. Она ненавидела меня ещё до этого, а теперь и вовсе от злости лопнет. Но, даже если эта особа заподозрит, что затея с помолвкой ложь, доказать всё равно не сможет.
А если она и её муж в самом деле замешаны в убийстве Милтонов, им не избежать правосудия, вот только для этого тоже нужны веские доказательства. Одного мотива недостаточно, даже такого очевидного, как выгода. Да и сына, который унаследовал бы поместье, у четы Глау пока нет, так что ещё неизвестно, получат ли они то, чего так жаждут.
Самое главное сейчас — чтобы Аланна и Кэйти не пострадали ещё больше.
До вечера я улучила момент, чтобы спуститься в кухню и ещё раз поговорить с тётушкой Бертой.
— Опять вы, миз? — хмуро поприветствовала меня повариха. — Вот ведь неугомонная барышня! Снова будете про Джеральдину Ричмонд расспрашивать?
— Вот, взгляните, — я показала ей медальон. Он лежал на моей ладони, но никакого покалывания или других ощущений, кроме прохлады металла, не было — кстати говоря, странно, что тот не согревался даже в руках. — Вам знакома эта вещица?
— Ну-ка, ну-ка… — прищурилась женщина. И громко ахнула, прижав ладонь к губам. — Откуда вы это взяли, миз?
— Девочки нашли на чердаке. Вы ведь видели раньше этот медальон? У Джеральдины был такой же? Или похожий? — спросила я. Доминик Винтергарден ведь сказал про парные медальоны.
— Постойте-ка, миз, не гоните коней… — ворчливо произнесла, немного придя в себя, кухарка. Отёрла руки о фартук и цапнула с моей ладони украшение. Повертела, поднеся близко к глазам, обнюхала, разве что на зуб не попробовала. После чего вернула мне и ответила: — У Джерри был похожий, но не совсем уж точь-в-точь такой, там завитушки были эдак… наоборот.
— Вы так хорошо его помните?
— Если бы перед вами всё время этой штукой крутили, вы бы тоже запомнили, миз! Очень она любила свой медальон-то. Хвасталась перед прислугой что та сорока.
— А не рассказывала, откуда он у неё?
— Чего не знаю, того не знаю, миз! Все догадывались, конечно, что парень какой-то подарил. Девка она была видная, справная… А вот так не повезло, не успела даже невестой побывать… Эх, грехи наши тяжкие…
— В прошлый раз вы не договорили, — напомнила я, желая задать интересующие меня вопросы. Лучше уж сейчас, пока она не занята. — Что случилось, когда дети Милтонов вернулись из школ? Леди Глау… будущая леди Глау и её братья. Они больше не приятельствовали с миз Ричмонд, отвергали её?
Я не сомневалась в том, что ответ будет утвердительным. Ведь, повзрослев, дети лордов наверняка понимали, что между ними и дочерью простого управляющего, который работал на их родителей, лежала пропасть, которую не преодолеть даже в память о детской дружбе. Но собеседница меня удивила.
