Чистый, без всякого мусора и камней песок приятно ласкал ноги. Он еще не успел нагреться на солнце, поэтому взбираться наверх не было тяжело. Тем более, что мы не торопились, не желая быть похожими на загнанных лошадей. Да и с погодой сегодня повезло.
— Хорошо, что сейчас ветра нет, — подтвердила мои мысли Ленка. — Иначе этот песок гоняет так, что кожу обдирает как наждачной бумагой.
— И людей совсем мало.
— Да, утром туристов немного. Но ближе к обеду начтут приезжать автобусы из Бордо и все, тушите свет.
Шли мы долго. Но вид, открывшийся сверху стоил того.
— Это невероятно, — прошептала я, восторженно озираясь по сторонам.
Прямо перед нами простирался океан, неторопливо накатывающий волны на берег. А сзади и с боков дюну окружал сосновый лес, кажущийся бескрайним зеленым морем. Склон дюны, гораздо более пологий, чем тот, по которому мы взбирались, спускался к самой воде. Недалеко от берега виднелись длинные песчаные острова. Между ними сновали маленькие лодочки, а кое-где даже парили парапланеристы.
Это какая-то фантастика. На другое измерение похоже, а не на нашу Землю.
— Как будто стоишь на вершине мира, — сказала я зачарованно.
— Да, — согласилась подруга. — Здесь особенное место.
Я поправила шляпу и уселась прямо на песок, благо на мне были плотные джинсовые шорты. Лена последовала моему примеру.
Настроение было каким-то медитативным, что ли. Не хотелось громко говорить, не хотелось думать ни о чем серьезном. Просто сидеть и смотреть на океан.
— Наверное, тут просто потрясающие рассветы и закаты, — пробормотала я после очень долгого молчания. — Надо было вечером ехать.
— Вечером градус романтичности возрастает в разы, — хихикнула подруга. — Но со мной этого совсем не почувствуешь.
— На что это ты намекаешь? — нарочито возмущенно прищурилась.
— Не на что, а на кого. И на романтическое свидание с одним симпатичным французом, который положил на тебя глаз.
— Ну конечно, — я смущенно отвернулась и, обхватив руками колени, уставилась на океан.
— Неужели он тебе не понравился?
— Почему нет? Понравился. И я даже совсем не против завести какой-нибудь роман.
— Ну так вот, — одобрительно протянула Элен, — тогда вообще все отлично.
— Ага.
— Откуда столько скептицизма в твоем голосе?
— Да мы знакомы всего один вечер, — пожала я плечами. — Может этот его интерес тебе вообще только показался.
— Ничего подобного, — фыркнула она.
— Ты же сама мне говорила, что французы в большинстве своем очень галантные и воспитанные. Они будут придерживать двери, подавать руку и очаровательно улыбаться всем женщинам, независимо от возраста, внешности и статуса. И это будет не проявлением мужского интереса, а естественной для них вежливостью.
— Говорила. Но я же видела, как вчера месье Риссар ходил вокруг тебя. Это явно не простая вежливость.
Если честно, я не считала себя той, в кого можно влюбится с первого взгляда. Во мне не было ничего особенного, обычная среднестатистическая внешность. Среднее телосложение, средний рост, голубые глаза, светло-русые волосы, которые я последние полгода стригла под удлиненное каре. В общем, не то, чем можно сразить в самое сердце мужчину, который, уверена, не обделен женским вниманием. Но подруга у меня человек наблюдательный и точно не стала бы обнадеживать просто так.
— Ты правда так думаешь? — спросила немного недоверчиво.
— Я не думаю, а просто уверена в этом. Так что давай, может еще соседями станем.
— Я так далеко не заглядываю, — хмыкнула я.
— А вообще, хотела бы здесь жить?
Окинула взглядом окрестности и задумалась. В отличие от подруги, не стремилась переезжать из родного города. И хотя мне иногда казалось, что чего-то не хватает, что тянет куда-то туда, где я никогда еще не была, Москва — мой дом. И дом любимый, несмотря на все его недостатки.
— Здесь очень хорошо, — ответила в итоге. — Тихо и спокойно, море под боком и пляжи просто невероятные. Но жить… не знаю.
Мы снова замолчали, наслаждаясь атмосферой это места. Туристов пока еще было немного, и никто нам не мешал. Солнце пригревало, но от жара спасал дующий от воды ветерок и широкие шляпные поля. С моря доносились крики чаек и шелест далеких волн.
— Интересно, — немного отрешенно пробормотала я, — если отсюда вниз по песку съехать, до воды доедешь целым или по частям?
— Съехать? — хихикнула Лена.
— А что, я видела в какой-то передаче, как по барханам в пустыне катаются на досках вроде сноубордов.
— Нет, я бы если съехала, то как в детстве. Помнишь? Горку за домом?
— Помню, — улыбнулась я. — Как на коробках катались, на пакетах из-под сменки. А кому удавалось найти кусок линолеума, вообще становился королем двора.
— Да, — мечтательно протянула подруга. — Было время.
— Хорошее время.
— И не говори. Когда у нас с Жаком будут дети, я их обязательно зимой в Россию свожу. Покататься с горки, слепить снеговика.
— Свози.
Вдалеке от нас какой-то мужчина помчался вниз по склону, радостно вопя и размахивая руками. За ним точно так же бежали двое маленьких детей. Вот оно, счастье в чистом виде.
— А мы спустимся вниз?
— Вниз? — подруга скептически осмотрела склон дюны. — Не думаю, что сейчас это хорошая идея. Этот склон гораздо длиннее, чем противоположный, и подниматься потом наверх мы будем очень долго. Тем более, что скоро станет совсем жарко.
Я оценила расстояние и согласно кивнула. Может и правда еще раз как-нибудь сюда съездим. И тогда уже развлечемся.
Время близилось к двенадцати. Туристов становилось все больше, в наше уединенное созерцание все чаще врывались чужие голова. А когда со стороны лестницы послышалась многоголосая энергичная речь, Ленка поморщилась и поднялась:
— Китайские туристы приехали. Их сюда забрасывают целыми автобусами, а значит, покой закончился.
Спуск занял гораздо меньше времени, чем подъем. Мы практически съехали вниз по чистому песку и уже там надели обувь и направились через лес к парковке.
— Нужно решить, что будем готовить на завтрашний званый ужин, — сказала Ленка, когда мы отъехали. — Какими блюдами можно поразить французского аристократа в самое сердце?
— Поставим на стол мясо по-французски и тазик салата оливье, — хмыкнула я.
— Точно. Месье Риссар обалдеет, когда увидит, как у нас переработали рецепт французского повара.
— Ага. Обалдеет и сбежит.
— Вообще, нация, которая ест лягушек, не имеет никакого морального права катить бочку на наше оливье.
