Влад промолчал.
— Ну, вот, смотрите — сейчас в лагере шесть девочек семи лет.
— Кате шесть!
— Я же говорила, что мы принимаем с семи, поэтому, если Ваша дочь у нас, то ей добавили возраст и, видимо, отправили под чужим именем. Смотрите, — директор принялась открывать файлы.
Уже на третьем Владислав выдохнул:
— Моя!
— Второй отряд, Катя Окунева, семь лет, приехала из Томска, — прочитала директор. — Что ж, пошли, посмотрим на реакцию девочки.
Влад вытер вспотевшие ладони о джинсы — ну, Ася, ну, затейница! Окунева, семь лет, Томск… Довел.
Второй отряд как раз выходил после завтрака, Морозов дочь увидел сразу — шла за руку с девочкой постарше, в ярко-желтой футболке и синей юбочке. Он замер, не отводя взгляда.
— Второй отряд! — зычно окрикнула директор. — С добрым утром!
— Здравствуйте! — весело прокричали дети.
— Послезавтра Открытие Потока, вы готовы?
— Дааа!!!!
Катя с энтузиазмом отвечала вместе с отрядом и в какой-то момент увидела Владислава.
— Ой! Мой папа! — закричала она. — Можно мне выйти из строя?
Воспитатель отряда с сомнением посмотрела на директора и та ей кивнула.
— Иди, поздоровайся, отпустила девочку воспитатель.
Катерина взвизгнула и налетела на отца, присевшего на корточки, обняла, повисла на шее:
— Я тебя так ждала!!!
Влад прижал дочку к себе, глотая комок в горле, поднял голову и увидел лицо директора, которое, по ощущениям, отражало его собственное выражение.
Катя на секунду оторвалась от шеи отца, повернула голову к отряду и гордо произнесла:
— Я же говорила, что мой папа приедет! Просто у него такая работа, что не всегда выходной!
— Катя, поздоровалась? Возвращайся, у нас еще много дел, все тебя ждут, — окликнула воспитатель.
— Беги, Катюша, я не уезжаю, мы еще увидимся, — проговорил Морозов.
— Ну, что ж, убедили, — проговорила директор, откашлявшись. — Пойдемте оформляться. Надеюсь, я не пожалею…
«Детский садик, как пчелиный рой»
Работка оказалась та еще — ладно, перенести, поднять, но в костюме куклы — ни рук, ни ног, ни головы. Детям все интересно, все надо потрогать, залезть повыше, проверить на прочность. Влад к вечеру просто охреневал от всего и это он с детьми пересекался мало. А, может быть, проблема была в том, что раньше он мало что делал своими руками? Оказалось, это не только сложно, но и так здорово, когда закончил и любуешься.
Нет, молоток там, отвертку он держать умел и знал, как с ними обращаться. В колледже, хоть он и был больше гуманитарный, был отличный трудовик, и даже самым изнеженным мальчишкам нравилось мастерить под его руководством.
Владислав вспомнил, как, в четвертом классе, лопаясь от гордости, принес и подарил матери на 8 марта собственноручно сделанную подставку под фото — выпиленную, с узорами, которые он выжег по краям. Ну, да, он сейчас понимал, что вещь была не стильная и, где-то, неказистая, но он так старался, и как же больно было потом увидеть свою поделку в мусорном пакете… Больше Влад ничего в подарок не мастерил и вообще делать подарки как-то разлюбил.
И вот спустя столько времени навыки пригодились. То у скамейки разболтался шуруп, то у беседки одна планка потерялась, там грабли сломались, надо новый черенок насадить, а здесь надо помочь для праздника декорации сколотить.
Кажется, только встали и вот уже и отбой, а куда день девался? Весь в хлопотах прошел.
Катя регулярно прибегала, чем могла — помогала, конечно, не столько физически, сколько морально.
Влад просто млел от каждого мгновения рядом. Катя немедленно посветила его во все важные секреты, он теперь знал, что Светка задается, Артем пролил Катин компот, а еще во-о-он на том валуне по утрам сидит ящерка. Правда-правда! Такая зеленоватая, моргает и почти не боится.
— Завтра пойдем ее вместе смотреть?
— Разумеется!
— И Светку возьмем?
— Она же задается?
— Ну и что, все равно она моя лучшая подруга!
Оказывается, вырезать из салфеток снежинки очень даже весело, а еще Влад почти научился заплетать Катины косички. Просто чума, а не отпуск!
Пришлось пережить и сложный разговор с Верой. Она отнеслась к появлению отца очень настороженно. Владислав помнил, что она общается с Асей и может сообщить той о новом разнорабочем в лагере.
— Почему я должна Вам верить? — сразу ощетинилась Вера. — Просто так никто не стал бы увозить ребенка под другой фамилией и с разными предосторожностями.
— Я не прошу Вас верить мне на слово, просто не сообщайте Асе обо мне. Уверяю, когда она приедет в выходной к Кате, я не стану попадаться ей на глаза. Мне важно хотя бы три недели побыть с дочерью, потом я уеду и ни на что не претендую.
— Но ведь Катя сама все расскажет Насте и как, в таком случае, я буду выглядеть в ее глазах?
— Катя не расскажет, она умная девочка. Мы с ней уже договорились, что не будем маму нервировать.
— Но ведь не просто так Настя не хочет с вами общаться?
— Не просто, — согласился Влад. — Я виноват перед ней, но это не касается Кати. Вы же видите, что я ничего плохого не делаю и Катя мне рада. А уж как я рад, что имею возможность видеть дочь!
— Ну, не знаю, — неуверенно ответила Вера. — Все-таки, мне кажется, это неправильно, Настя имеет право знать.
— И что она сделает, когда узнает? Сорвется с места и опять куда-то побежит? Выдернет Катю, сама все бросит? Зачем? Я не собираюсь ничего устраивать, не собираюсь показываться ей. Просто отработаю смену и уеду. Один. Я и при устройстве на работу ничего скрывать не стал, директор в курсе. Пожалуйста, не отбирайте у меня эти три недели счастья!
Вера нахмурилась, помолчала, вспомнила, как сияет Катя, когда видит отца и решила:
— Хорошо, я ничего не скажу Насте, но имейте в виду — глаз с вас не спущу!
Глава 39
Анатолий Сергеевич открыл пакет, доставленный несколькими минутами ранее курьером DHL Express, и бегло пробежал текст одного и второго заключения.
Что ж, он другого и не ожидал, но все равно проверить было надо.
После возвращения из Германии и разговора, Марина устраивала демарши, то отказываясь, есть, то требуя немыслимых кушаний и всеми силами портя жизнь и ему и прислуге.
Как, когда он просмотрел? Почему из милого ребенка, папиной радости и солнышка получилась теперешняя Марина?
У нее всегда было все, что только можно придумать или пожелать, Земов тщательно за этим следил. Только одного он ей не мог дать — маму. Может быть, поэтому, чувствуя свою вину перед дочерью и ее матерью — Мариной, он и упустил ребенка? Ну, да, он же всегда был занят, перелеты, совещания, стрелки, деловые партнеры, а Маринка ждала его дома в компании няни и гувернантки. Папа возвращался поздно, проходил в детскую, смотрел на спящего ангела, осторожно целовал в нежную щечку и устраивал допрос прислуге. Как Марина кушала? Что делала? Что просила? Если дочь плакала, и он про это узнавал — впору было прятаться, кто куда.
