На третий день Ратмир купил несколько коней, чтобы некоторые из островитян научились ездить верхом и продолжили дорогу в человеческом образе. У «счастливчиков» были такие замершие в мученическом напряжении лица, что остальным дорога стала казаться легче. Эмма, впечатлённая тем, как оборотни снимали своих товарищей с резвых скакунов в конце дня, решилась попробовать сама проехаться верхом на Грозе, чтобы впоследствии не опозориться.
Выслушав уйму советов от волнующейся гуингмы, Эмма с подставочки осторожно забралась на неё и в напряжении застыла, полностью доверившись напарнице. Гроза начала медленно вышагивать, позволяя наезднице привыкнуть к высоте, потом слегка потрусила, и Эмма стала неловко ёрзать на её спине, тогда Гроза изобразила какую-то почти кошачью походку, и это оказалось оптимальным решением для обеих дам.
Скорость получалась невысокой, но для движения по городу вполне подходящей. Если бы Эмма была опытной наездницей, то им было бы легче, но пришлось работать с тем, что есть. После того, как Гроза приноровилась везти свою работодательницу, она затребовала себе отдых, и Эмма с облегчением перебралась обратно в сани.
Когда проезжали городки, она непременно заходила в артефактные лавки, выискивая полезные в хозяйстве вещи, и смогла собрать для себя полный набор для стирки белья. Один из первых купленных ею артефактов отстирывал за ночь любое бельё; потом она нашла артефакт сушки; и вскоре к ней попал третий, который временно делал ткань мягкой и струящейся, как шёлк, а все складочки на одежде разглаживались. Правда, приходилось самой вытаскивать чистое бельё из ведра, отжимать, потом раскладывать его на просушку и при этом расправлять вещи так, чтобы во время работы третьего артефакта, придающего ткани шелковистость, не образовалось новых заломов после завершения его воздействия.
Всё это было хлопотно, но Эмма обзавелась крючками, вешалками и верёвками — постепенно её участие в процессе стало занимать минуты. А стирки было много! Один день пропустишь — и уже весь номер завешан рубашками, штанами, полотенцами и салфетками.
От помощи мужчин она отказалась сразу: Ратмир не контролирует силу, отжимая и встряхивая тонкие рубашки, а после помощи Хлада с Жаром приходилось вытирать полы. Но кое-какие обязанности им всё же довелось взять на себя.
Так, уже на второй день пути Ратмир, провожая Эмму в номер, гордо объявлял всем, что он вернётся посидеть за кружечкой горячего отвара только после того, как почистит и просушит обувь всей своей семьи. А когда новоиспеченный отец семейства понаблюдал, с какой щепетильностью Эмма осматривает предлагаемые в номерах постели, то взял на себя роль капризного постояльца, допекая хозяев придирками по отношению к чистоте не только в номерах, но и в туалетных комнатах, и в столовой. При этом часто повторяя, что сам-то он ко всему привычен, но у него жена, дети — иначе никак!
Молодые островитяне смотрели на своего судью, раскрыв рты от удивления, а Ратмир пренебрежительно окидывал их взглядом бывалого семьянина и иногда по-отечески вздыхал, бормоча, что молодёжи его не понять. Следующим постояльцем, треплющим нервы хозяевам гостевых домов, был Рыж Рудович, но его требования к обстановке и к виду обслуживающих его горничных не нашли отклика в душе нового правителя оборотней.
Пепла Эмма заметила среди путешественников не сразу. Его поставили в пару к опытному островному оборотню, и они вместе проверяли дорогу, убегая вперёд, выбирали гостевой дом или трактир для остановки.
Вечером третьего дня она увидела его сидящим со всеми за столом. Часть сторожей остались во дворе, а все остальные отдыхали, обменивались впечатлениями, сравнивали оставшиеся позади поселения со своими землями и пытались представить, что их ждёт дальше.
Не спрашивая Пепла о том, на каких условиях его взял с собою Ратмир, Эмма приветливо кивнула парню и прислушалась к тому, о чём говорили за соседним столом. А там разыгрывалась целая драма!
С одной стороны сидел доведённый до яростного отчаяния мужчина, по виду мастеровой, а с другой — целая толпа каких-то родственников во главе с горластой тёткой. Эмма уже поняла, что они делили общее дело.
По-видимому, партнёр мастера умер, и его родня стервятниками налетела, желая получить половину, невзирая ни на что. Их право было законным, но, как поняла Эмма из увещеваний оставшегося мастера, выплата губила всё достигнутое ранее. Он предлагал сотрудничать дальше, выплачивая половину доходов, а родственники шумели, напирая на то, что доходов у мастерской нет.
— Подождите, будут! — спорил с ними мастер. — Дайте время развернуться, не всё сразу!
Симпатии Эммы были на стороне мужчины, но кто знает, не тешит ли он себя иллюзиями, не обманет ли в будущем, если действительно удастся раскрутиться?
Группа родственников наседала, желая любой ценой получить хоть что-то, не веря в будущие барыши, и Эмма решила: если мастер не сдастся, выдержит напор, то утром она посмотрит, что у него за мастерская.
Её интерес заметил Рыж Рудович и, выяснив, чего она дожидается и не уходит отдыхать, с улыбкой спрогнозировал:
— Они не сдвинут его ни на монету! Знаю я таких, будет сидеть до последнего.
— То есть, с такими, как он, сложно иметь дело? Упёртый упрямец?
— Я бы не утверждал так категорично. Родню своего товарища он явно не уважает. Посмотрите, какая гадливость прорывается в его взгляде на них.
— Ну, они и впрямь ведут себя неприятно. Правда на их стороне, и всё можно было бы спокойно уладить при помощи третьего лица.
— Госпожа, да что вы такое говорите! Третьему лицу надо платить, а они за всё время, что сидят здесь, ничего даже не заказали, хотя провожают официанток жадными взглядами.
— Нуждаются? — предположила и сразу поняла, что нет, не нуждаются. Но лис всё же обратил её внимание на одежду оппонентов мастера.
— Посмотрите на добротные сапожки вдовы, на новенький полушубок и цветастый платок! Скорее можно предположить, что она побрезгует здесь есть, как и её сыновья, но вот приживалки, пришедшие с нею, оглушают меня постоянным сглатыванием слюны.
— Вы очень наблюдательны. А что скажете о мастере? Может, не стоит завтра на него тратить время?
Лис задумался.
— От него пахнет деревом и лаком. Я бы предположил, что он изготавливает какие-нибудь свистульки или деревянную посуду, но тогда сюда не вписывается хорошо одетая вдова, и вряд ли у мастера предвидится увеличение дохода по сравнению с теперешним.
— Он же довольно молод? Из-за шапки и закрывающей лицо бороды ничего не понять!..
Лис принюхался и, чихнув от запаха мяса с чесночной подливкой, которое проносила пробегавшая мимо официантка, кивнул.
— Молодой ещё, даже для людей. На его месте сейчас должен сидеть отец или дед, но, похоже, он в своей семье старший.
— Семья?
— Большая семья, состоящая из женщин разных поколений, так что вдове бесполезно на него давить, — засмеялся лис, и Эмма тоже усмехнулась. У мастера, похоже, иммунитет на вопли, увещевания, слёзы и прочие женские методы давления.
