Могу предположить, что ты сейчас сдаешь итоговые экзамены. Надеюсь, все проходит хорошо. Твои запасы кофе не истощились?
На мгновение она перестала печатать, раздумывая, что сказать дальше. Как попрощаться. На какой риск пойти.
Буду очень рада снова тебя увидеть. Я по тебе скучаю, а мне не так часто предоставляется возможность по кому-то скучать.
Селеста
Она тут же нажала на кнопку «отправить», чтобы не дать себе время что-то изменить в этих словах.
Сегодня она решила быть храброй.
Селеста подумала о Финне и его бесконечной храбрости. Открыв альбом на планшете, она листала его, пока не нашла свою любимую фотографию с ним. Скорбь останется в ее сердце навечно; она это знала. Порой Селеста до сих пор испытывала жуткую боль, но теперь все чаще эта печаль казалась тихой и прозрачной. Стала выносимой. Печаль по брату, которого она потеряла, а еще по брату, который мог сейчас быть рядом с ней. Он мог отправиться в… На самом деле, куда угодно. Таким он был человеком. Непредсказуемым, любопытным, отважным, доходящим до крайностей. Ей очень хотелось узнать, каким мужчиной он стал бы, будь у него возможность повзрослеть.
Ее сегодняшний день состоял из маленьких шажков, но тем не менее она двигалась вперед. Ее действия имели значение. Селеста знала, что Финн очень гордился бы ей, хоть ее отвага и отличалась от его храбрости.
Раздался телефонный звонок. Селеста подумала, что это мама, папа или Мэтт, но на экране высветилось имя Джастина. Не думая, она отбросила телефон; тот пролетел по комнате и приземлился на ее кровать. Она не могла говорить с ним по телефону! Они никогда такого не делали! Господи, зачем он звонит? Но что, если он сбросит звонок? Тогда она упустит свой шанс. Именно сегодня, когда решила быть храброй.
Селеста выскочила из кресла и, самым неуклюжим образом повалившись на кровать, приняла вызов – явно в последний момент. Ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы успокоить голос и дыхание, но она не могла позволить себе ответить на первый звонок Джастина, задыхаясь, как сумасшедшая.
– Алло?
– Почему мы ни разу не говорили по телефону? – тут же спросил он.
Так как ее никто не видел, она позволила себе широко улыбнуться.
– Привет, Джастин. Я не знаю, почему мы раньше не общались таким способом.
– Может, мы просто привыкли обмениваться письмами и эсэмэсками, поэтому нам просто не приходило в голову использовать телефон?
– Вероятно.
– Ладно, я соврал. Я миллион раз думал о том, чтобы тебе позвонить.
– Правда?
– Не буду задумываться о том, что ты ни разу не хотела мне позвонить, иначе это нанесет мне эмоциональную травму, но да, я не раз порывался набрать твой номер. Но нервничал. На самом деле я и сейчас немного боюсь. Но ты написала, что сидишь дома, и я подумал, что нужно воспользоваться этой возможностью проявить дерзость и настойчивость.
– Ох. Да…
– Как я справляюсь?
– Как ты справляешься с чем?
– С проявлением дерзости и настойчивости?
– У тебя очень хорошо получается.
– Я нервничаю. Это странно, да? Но ты заставляешь меня нервничать. В самом лучшем смысле этого слова! Но ты заставляешь меня нервничать, – повторил он.
Селеста перевернулась на спину и уставилась в гладкий белый потолок. У Джастина был чудесный голос.
– Я тоже думала о том, чтобы поговорить с тобой по телефону. И я тоже сейчас довольно-таки сильно нервничаю.
– Нервничаешь? Правда?
– Да, правда.
– Как ты можешь нервничать, говоря со мной? Ну это же я. Не самый обходительный и изысканный человек в мире, – рассмеялся он.
– Возможно, именно поэтому. Тебе невероятно комфортно быть собой.
Селеста сделала глубокий вдох и на секунду задумалась. Джастин однозначно был очень прямым человеком. Он открывался перед ней, не боясь показать слабость и уязвимость. Она должна – и может – ответить ему тем же. Это крайне важно.
– А мне – совсем наоборот. Я восхищаюсь этим твоим качеством.
– Серьезно? Мне вовсе не комфортно быть собой. Ты шутишь, что ли? Мне приятно, что ты так думаешь, но…
– Я считаю, что ты очень хорошо знаешь себя.
– Хорошо, тут ты права. Я довольно часто занимаюсь самоанализом, но ты ведь тоже, разве не так? Мне кажется, ты очень осознанная.
– Да, я во многом действительно себя понимаю. – Еще один глубокий вдох. – Именно по этой причине мне так некомфортно быть собой. Во многих ситуациях.
– Что ты имеешь в виду? Почему?
– Джастин… Я знаю, что мы оба не любим клише, но ты сейчас пытаешься разворошить очень большое осиное гнездо ржавой кочергой.
– Такой старой скрипучей кочергой, которую можно найти в съемном летнем домике? С очень тонкой ручкой, за которую больно браться?
Селеста рассмеялась.
– Да, что-то в этом роде.
– Я хорошо отношусь к осам. Ты можешь их выпустить. Но только если сама хочешь. Я не буду заставлять, если тебе это неприятно.
Она вздохнула и потерла глаза рукой. Как объяснить этому мальчику всю ситуацию?
– Просто… вполне очевидно, что я не обычная старшеклассница.
– Мне это нравится.
– У меня нет друзей. Ну, может, сейчас уже есть.
Она вспомнила про Даллас и Зика. Они относились друг к другу дружелюбно. И, возможно, уже становились друзьями.
– Но я не подхожу ни под какие социальные рамки. Это не очень привлекательно в глазах других людей.
– В моих глазах это привлекательно.
Селеста не знала, как на это ответить.
– Я говорю очень формальным языком. Знаю, это странно.
– Знаешь, иногда ты используешь вполне обычные конструкции.
– Правда?
– Всего минуту назад ты начала предложение со слова «просто». И ты использовала пару разговорных слов, когда мы гуляли. К тому же, какая разница, какой стиль речи ты используешь? Люди придают стилистике слишком большое значение.
– Ну, если ты так считаешь…
– Я так считаю, – с нажимом произнес Джастин. – Как официальные слова влияют на то, какой ты человек?
– Ну… никак.
– Вот именно. Видишь? Тогда какая разница?
– У меня трудности с социализацией. Я не всегда правильно понимаю контекст общения. А если точнее, я не всегда правильно понимаю людей.
– Может быть, это люди не понимают тебя.
– С твоей стороны очень любезно так ко мне относиться.
