Ничего не говоря, она прикоснулась к руке Джастина и провела пальцами по его плечу, а потом снова вернулась к нежной коже, которая выглядывала из-под его толстовки.
– Слушай, Джастин…
– Да, Селеста?
– Я больше не боюсь.
– Я тоже.
И они пошли есть суши.
Джастин сел на стул рядом с ней, сказав:
– Так я буду ближе к тебе. Ты не против?
Она дотронулась до меню, лежавшего на ее тарелке.
– Не против.
– А вот так? – Он опустил руку ей на плечо. – Ты не против этого?
Селеста покачала головой – сейчас она больше ни на что не была способна.
Джастин подвинул меню поближе к ним обоим и открыл его.
– Мы закажем по одной порции всего – и дополнительную порцию моллюсков, чтобы порадовать твоего брата. Но все равно давай посмотрим, что у них есть.
– У тебя внушительный аппетит.
– Ладно, мы не будем заказывать по одной порции всего, но мысль была замечательная.
– Я полагаю, этот выбор придется делать тебе, – сказала Селеста, просмотрев меню. – Понятия не имею, с чего начать. Так что доверюсь твоим рекомендациям.
Джастин показал ей меню. Он водил пальцами по страницам и описывал Селесте разные виды рыбы, спрашивая, какие из них нравятся ей больше. Селеста была практически уверена, что упустила половину информации, так как рука Джастина на ее плече отвлекала на себя львиную долю ее внимания. Тем не менее она кивала и реагировала, когда могла. За все это время он ни разу не разжал объятия.
Чуть позже им принесли их разноцветный заказ: тарелку за тарелкой пельменей гёдза, темпуры, суши, сашими и роллов – без подсказок Джастина Селеста никогда бы не различила, что есть что. Перед ними поставили блюдца с уксусными соусами, острыми приправами и сладким соевым соусом. И пока ее вкусовые рецепторы танцевали под воздействием множества взрывных новых вкусов, она слушала Джастина. Хотя ей очень нравилось обмениваться с ним сообщениями, она быстро поняла, что его голос оказывает на нее потрясающее влияние. Пора было привыкать общаться с ним по телефону.
– Джастин, твоя речь… Я считаю ее весьма обольстительной.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне кажется, я могла бы слушать тебя всю ночь. Есть что-то приятное в том, как ты строишь фразы, выбираешь слова, ведешь интонацию и оживляешь свою речь. Она захватывает меня.
– Правда? Это настоящий комплимент, особенно учитывая, что в детстве я ужасно заикался.
– Ты заикался? Я бы никогда не подумала.
– Боже мой, это был кошмар. Я слышал у себя в голове, что хочу сказать, но воспроизводить мысли вслух – совсем другое дело. Некоторые слова давались мне хуже других. Из-за этого людям было еще труднее меня слушать. Никому не хотелось дожидаться, пока я задам очередной вопрос. Я был типичным ребенком – понимаешь, о чем я? Тем самым, который выпаливает вопрос за вопросом. Это доводило людей до истерики, но я всегда требовал ответов и объяснений. «Почему идет дождь? Но зачем тучки это делают? И почему одни делают, а другие нет?» Бедные мои родители. «Зачем мне сейчас ложиться спать? Но почему вы так говорите? Что случится, если я завтра буду уставшим? Почему я не могу почитать еще одну книжку? Почему эта книга квадратная, а другие прямоугольные? Почему эта гусеница такая голодная, и где она нашла всю эту еду в пустыне?» Моим вопросам не было конца.
– Ты был любопытным. Это хорошее качество, свидетельствующее о высоком уровне интеллекта.
– Ты смотришь на вещи положительно. Мне это нравится.
– Я уверена, что ты понравился бы мне со всеми своими вопросами и заиканием. Не сомневаюсь, что в твоем исполнении все это звучало очень изящно.
Джастин приподнял брови и покачал головой.
– Что же ты за человек такой, Селеста Уоткинс?
– Ох.
Она почувствовала, как все ее мышцы напряглись.
Джастин погладил ее по плечу.
– Эй, успокойся. Я сказал это в самом положительном смысле.
– Ох, – повторила она. Но в этот раз она едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть на стуле от счастья. – Спасибо.
Когда принесли счет, Селеста изо всех сил попыталась убедить Джастина дать ей заплатить за ужин. Когда он наотрез отказался, она попробовала уговорить его разделить сумму пополам.
– Мой отец настаивал, что хочет оплатить наш ужин. Он театральным жестом протянул мне деньги со словами, что семья Уоткинсов хочет поблагодарить тебя за все…
– Однозначно нет. Передай отцу, что я ни за что не позволю никому платить за наше первое свидание. Только скажи это с большим уважением. – Он подмигнул. – Все, хватит об этом. Нам пора кое-куда идти. – Он проверил время на телефоне. – Да, пора бежать.
– Куда мы идем?
– Это сюрприз.
– Ты мне не скажешь?
Он провел ее по забитому людьми ресторану к входной двери.
– Можешь довериться мне?
– Я думаю, да.
– Отлично. Нервничать должен я, а не ты. Что, если тебе страшно не понравится? Что, если ты назовешь меня придурком, закатишь глаза и упадешь в обморок, не понимая, как ты могла слепо последовать за таким странным парнем в поисках неведомых приключений?
Селеста рассмеялась и смахнула снежинки с рукавов.
– Я крайне сомневаюсь, что такое может произойти.
– Тебе не холодно?
– Совершенно не холодно. Хотя идет снег, погода все равно вполне приятная, правда?
– Да, хорошая.
– Но на тебе одна толстовка. Ты не замерз?
– У меня есть капюшон. И у меня есть ты. – Он подтянул ее ближе к себе. – Черт, кажется, я забыл кошелек. А, нет, не забыл. Все хорошо. Надеюсь, ты не против немного прокатиться?
– Не против.
Она согласилась бы отправиться с ним через всю страну, если бы он попросил.
Счастье
Они поехали по забитой машинами дороге, в конце концов, повернув на трассу 9, которая вела на запад. Так как Джастину вроде бы понравилось, когда она гладила его по шее, Селеста снова положила туда руку. Его затылок был влажным от снега, и это показалось Селесте очаровательным. Правда, ей казалось очаровательным абсолютно все, связанное с ним. Если бы он начал наизусть зачитывать ей алфавит, она тоже, наверное, была бы в восторге. Хотя она, конечно, не станет ему это предлагать.
Джастин миновал въезд в Дедхэм и вскоре завернул на стоянку. Селеста выглянула в окно и улыбнулась.
– Мы приехали на участок, где выращивают рождественские елки? – Она сложила ладони вместе. – Мы купим елочку?
