Джастин: Значит, вы оба напились и вылетели в Калифорнию?
Селеста: Возможно, «напились» не самое подходящее слово, потому что сейчас я чувствую себя до боли трезвой. К тому же из-за этой ужасной воздушной авантюры все мои чувства обострились в астрономических масштабах.
Селеста: Это была плохая идея? Ты в замешательстве?
Джастин: Нет! Это определенно ЛУЧШАЯ ИДЕЯ НА СВЕТЕ! Думал, что не увижу тебя до лета. Я о таком даже мечтать не мог. На сколько вы прилетаете? Хочешь, встречу вас в аэропорту? Где вы будете жить? СТОЛЬКО ВОПРОСОВ, НА КОТОРЫЕ ТРЕБУЮТСЯ ОТВЕТЫ!
Селеста: Мы еще не купили билеты обратно. Во время продумывания плана под действием коктейлей «Олд фешн» мы как-то не обсудили этот момент. У нас есть гостиница и машина вроде бы тоже. Учитывая, сколько выпил Мэттью, его лучше довезти до гостиницы как можно быстрее, к тому же я не хочу тебя беспокоить. Я могу сесть за руль без каких-либо опасений.
Джастин: Понял. Но я жду не дождусь, когда увижу тебя! Встретимся завтра утром? Напиши мне, когда проснешься, ладно? Я проведу тебя по всей территории колледжа, а еще я знаю отличное место для ужина. Может, заглянем на пляж?
Селеста: Я тоже очень жду встречи с тобой.
Самолет нырнул вниз. Очень резко. Селеста сжала зубы и попыталась убедить себя, что у нее стальные нервы. Конечно, фраза «стальные нервы» звучала тошнотворно банально, но у нее не было дурацких стальных нервов, чтобы придумать другой вариант.
Селеста: Мне не нравится летать. Я облегченно выдохну, когда приземлюсь. Это ужасный стресс.
Джастин: Я очень впечатлен, что ты решилась сесть на самолет, хоть для этого и пришлось принять немного жидкой храбрости.
Жидкая храбрость. Селесте понравилось это выражение. Видимо, оно означало смелость, которую обретаешь при помощи алкоголя. Не то чтобы Селеста собиралась пить его на регулярной основе (а если честно, хоть когда-нибудь еще, учитывая, как у нее сейчас скручивало желудок), но этот термин показался ей довольно забавным. Тем не менее храбрость должна приходить благодаря силе характера, а не крепости бурбона. Она еще над этим работала.
Селеста: Мы пролетаем через зону турбулентности. Мне она отчаянно не нравится.
Джастин: Тебе станет легче, если я скажу, что жду тебя?
Селеста: Да.
Джастин: Что когда я тебя увижу, то заключу свою шикарную девушку в объятия и притяну к себе?
Селеста убедилась, что Мэттью все еще спит.
Селеста: Да. Это помогает.
Селеста: Джастин, я бы очень хотела, чтобы ты сейчас был рядом со мной. Раньше моя фобия путешествий по воздуху основывалась на одной только фантазии, а теперь эта фантазия становится реальностью.
Джастин: Но существуют гораздо более приятные фантазии, так ведь? Так что послушай меня. Селеста, послушай меня, потому что мне невыносимо, когда ты боишься. Отбрось этот страх в сторону. Сосредоточься на… чем угодно, что отвлечет тебя от этого.
Джастин: Давай поговорим о фантазиях. Я расскажу тебе о своей. Я фантазирую о том, чтобы снова тебя поцеловать. Раньше я так спешил. Когда был с тобой на каникулах. Было здорово и трогательно… но мне нужно время. Я хочу провести с тобой много времени, чтобы привыкнуть находиться рядом. Расслабься. Я скучаю по тебе. Скучаю по твоим прикосновениям. И по тем чувствам, которые ты во мне вызываешь. Ты успокаиваешь меня, Селеста. Если я понятно выражаюсь… Так что моя фантазия заключается в том, чтобы снова стать целым. Но это возможно только рядом с тобой.
Селеста: Я скучаю по тебе, Джастин. Со страшной силой.
Джастин: Когда я увижу тебя завтра, то поцелую так крепко, что ты забудешь об этом ужасном полете. Я сотру это воспоминание.
Самолет резко качнулся. Селеста сжала рукой подлокотник, чувствуя, что ей становится тяжело дышать. На ее глаза навернулись слезы. Она всей душой хотела сойти с этого самолета.
Селеста: Это должен быть лучший поцелуй в истории, потому что сейчас я определенно чувствую себя несчастной.
Селеста: Как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас сидел рядом со мной. Джастин, мне это не нравится. Я очень боюсь.
Ее телефон удручающе молчал. Она не должна истерить. Даллас нравилось слово «истерить». Мысль о подруге помогла ей почувствовать себя немного лучше. Раз так нужно, она справится с ужасом от полета сама, и, если Джастин отвлекся на… на любую из миллиарда вещей, которые могут его отвлечь… она пройдет через это. Она не станет истерить. Но когда телефон Селесты завибрировал, ее накрыла волна облегчения. Это было самое главное на свете.
Джастин: Я выезжаю из общежития прямо сейчас.
Селеста: Джастин, пожалуйста… Не хочу создавать тебе трудности. Уже довольно поздно.
Джастин: Мне плевать. Я студент. Для меня нет такого слова, как «поздно». Мне нужно тебя увидеть. Убедиться, что ты в порядке. И клянусь, что ты будешь в порядке. Турбулентность – этого всего лишь воздушные ямы. Обычные ямы.
Селеста: Хорошо. Это обычные ямы.
Джастин: Именно так. Вот и всё. Я встречу тебя в ту же минуту, когда ты приземлишься.
Селеста: Я буду очень этому рада. Спасибо тебе.
Джастин: Слушай, Селеста…
Она улыбнулась.
Селеста: Да, Джастин?
Джастин: Я хочу кое-что тебе сказать.
Селеста: Да?
Джастин: Я не должен говорить эти слова в сообщении, но не знаю, смогу ли сказать их лично.
Джастин: Тебе сейчас страшно. Я это чувствую. Но мне еще страшнее, и я хочу рассказать тебе, почему.
Самолет мотнуло в сторону, и командир экипажа повторил пугающее сообщение о том, что нужно оставаться на своих местах. Грудь Селесты сжалась от тревоги. И не только из-за самолета.
Селеста: Если эти слова помогут человеку, которому только что угрожали, я советую тебе их написать. Немедленно, если можно.
Джастин не отвечал несколько минут. Селеста не спускала глаз с экрана телефона, беззвучно моля его что-нибудь сказать. Что угодно. Ее устроила бы абсолютно любая фраза. Даже тирада про креветки. Наконец она увидела моргающие точки, которые обозначали, что он набирает сообщение.
Джастин: Я так безумно в тебя влюбляюсь.
Ее тело словно пронзил ток. Селеста вытерла с глаз слезы и перечитала это сообщение. Шум самолета исчез; турбулентность перестала существовать. Остались только Джастин и его слова.
