А вчера он критиковал ее книгу – и, кажется, одного этого было достаточно, чтобы сегодня обеспечить ему холодный прием.
– Где вы ее взяли? – подняв на него глаза, спросила Элли.
– Что? – Но в следующий миг он сообразил, что речь идет о трости, все еще лежащей у нее на коленях. – А-а. Просто сломанное древко пики. Нашел в оружейной.
– Старое сломанное древко должно быть занозистым, а это гладкое. И такое красивое. Вы отполировали его для меня?
Эта похвала помогла ему немного расслабиться.
– Пустяки, – ответил он, небрежно пожав плечами. – Все равно нечем было заняться с утра.
– И тем не менее, я это ценю.
Опираясь на трость, Элли поднялась на ноги. Затем расстегнула застежку у горла и сбросила плащ на сундук. Сегодня под ним оказалось темно-зеленое платье, придавшее ее рыжим волосам яркость и насыщенный медный отсвет.
Она шла через комнату к столику с зеркалом, а он смотрел на нее, как завороженный. Платье сидело на Элли, словно для нее и было сшито, идеально облегая и тонкую талию, и высокую грудь. Эту грудь он видел лишь мельком, однако упругость и шелковистая мягкость двух белоснежных холмиков навеки запечатлелась в его памяти. Как открыто, как страстно отвечала Элли на его ласки! Как затвердел ее сосок при первом же прикосновении, какая дрожь охватила все ее тело…
Вдруг, прошелестев юбками, она повернулась к нему. Немного нахмурилась, словно угадав направление его мыслей. Судя по тому, как холодно блеснули глаза, эти мысли ее не порадовали. Элли молча взяла со стула шаль, накинула на плечи и туго затянула узлом на груди, на манер чопорной гувернантки. Не произнесла ни слова – но нельзя было яснее выразить, как она им недовольна.
Она присела в кресло у камина, поставив трость рядом, и, разгладив юбки, произнесла вежливым светским тоном:
– Демиан, вам нет нужды стоять на холоде. Прошу вас, входите и закройте дверь.
Он повиновался не сразу. Откуда это чувство, что она с ним хитрит? Следовало бы быть в восторге от того, что они с Элли наедине, что она наконец назвала его по имени. Что, как видно, не сердится на его непростительное поведение – определенно не сердится, раз готова с ним разговаривать!
Может быть, тот безумный поцелуй в конечном счете сыграл в его пользу? Помог разрушить стену между ними? Может быть, теперь она смотрит на него как на близкого человека, на друга? Ничего ему так не хотелось бы, как вернуть то краткое вчерашнее ощущение близости и дружбы с ней!
Он закрыл за собой дверь, сбросил пальто и положил его в изножье кровати. Затем прошел вперед и остановился у огня, опершись локтем на каминную полку: небрежная поза, исполненная самоуверенности, которой он вовсе не ощущал.
Элли взглянула на него.
– Может быть, присядете? Нам нужно поговорить, а я не хочу задирать голову, глядя на вас.
Поговорить? Все-таки хочет прочесть лекцию о его неподобающем поведении? Что ж, это он готов стерпеть.
Он послушно сел напротив; теперь они смотрели прямо друг на друга. Демиан не мог отвести от нее глаз; в груди что-то сладко и непривычно сжималось. Как же она хороша! Как прекрасны эти рыжие кудри, обрамляющие лицо! И россыпь веснушек на белоснежной коже, и розовые лепестки губ.
И как только он мог счесть ее простушкой?
– Элли, – заговорил он, наклонившись к ней и сцепив руки на коленях, – хочу извиниться за свое поведение там, на парапете. Ни в коем случае я не желал вас оскорбить. То, что я сделал, не имеет извинений, это низкий поступок – и все же я смиренно прошу у вас прощения.
Она слушала его, склонив голову набок.
– Несомненно, этот… поступок показал вас не с лучшей стороны. Но у меня сложилось впечатление, что вы сделали это ненамеренно. Может быть, даже не совсем понимали, что делаете.
Опять этот серьезный, вопросительный взгляд! У Демиана неприятно засосало под ложечкой. Нужно ее отвлечь – например, очаровать. Все женщины ведутся на красочные комплименты!
– Вы правы, – ответил он, улыбнувшись самой очаровательной своей улыбкой, – выходя на парапет, я не имел намерения вас целовать. Но, увидев вас, был заворожен вашей неземной красотой. Быть может, невинной леди трудно понять, как легко у мужчины низменные желания могут взять верх над здравым рассудком…
– Вы пытаетесь меня обмануть, – мягко прервала она. – Когда вы позвали меня, я слышала в вашем голосе панику. И видела, как вы ко мне бежали. А потом схватили меня и воскликнули: «Слава богу, ты жива! Слава богу, ты в безопасности!» Такое поведение, такие слова не могли быть вызваны одним лишь плотским желанием.
Демиан неловко повернулся в кресле. Самое время под любым предлогом сбежать из комнаты… если только это не заклеймит его навек званием самого малодушного из малодушных.
– Как я уже сказал, мне показалось, что вы вот-вот упадете, и я испугался за вас…
Но голос его прервался, когда Элли молча поднялась со своего места и, в облаке пышных изумрудно-зеленых юбок, опустилась перед ним на колени. Положила руки на подлокотники его кресла. Взгляд карих глаз, теплый и проницательный, словно пригвоздил его к месту.
– Хватит этих отговорок, Демиан. Я заслужила право знать правду. Объясните мне, что произошло на парапете.
Глава 15
Элли с трудом удерживалась от того, чтобы схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Что за упрямец! Он снова хмурился, с обычным своим властным выражением, стиснув челюсти и плотно сжав губы. Как видно, Демиан считал, что смехотворная болтовня о «неземной красоте» ее удовлетворит и заставит не требовать других объяснений. Разумеется, он вправе хранить свои секреты – но не от той, кого втянул в эти секреты силой!
И кому подарил самый невероятный в жизни поцелуй.
Она до сих пор трепетала. Прежде Элли и не подозревала, что поцелуй может быть таким – таким, от которого земля уходит из-под ног. Опыт ее был невелик. Много лет назад один несостоявшийся жених зажал ее в темном углу и торопливо, украдкой, клюнул губами в губы. Тогда Элли не ощутила ничего, кроме праведного негодования. Ледяным тоном сообщила, что от джентльмена такого не ждала, и отправила бедолагу восвояси. С тех пор она окончательно уверилась, что романтика – это для других, а ей лучше всецело посвятить себя вымышленному миру принцессы Арианны.
Но теперь Элли в этом усомнилась. Прежний опыт, скудный и ограниченный, не подготовил ее к встрече с губами Демиана. Или с его рукой, беззастенчиво скользнувшей ей за корсаж. Или к той немыслимой ласке, от которой все тело ее словно расплавилось и вспыхнуло жарким огнем наслаждения. Если это и есть плотское желание, сказала себе Элли – быть может, стоит еще раз хорошенько обдумать, готова ли она от этого отказаться?!
Но не сейчас.
Сейчас ее снедало желание понять Демиана. Вглядываясь в его холодное, замкнутое лицо, она вспоминала, как он бросился к ней на парапете. Никакой опасности не было – но в лице, в глазах его читался невыносимый ужас. Он сжал ее в объятиях, чуть не раздавив, и воскликнул хриплым, прерывающимся от волнения голосом: «Слава богу, ты жива! Слава богу, ты в безопасности!»
