Элли изумленно взглянула на него.
– Что?! Она говорила тебе, что ты родственник королевской семьи?
Демиан решительно покачал головой. Поэтому он и не хотел открывать свое прошлое – стыдился того, что всерьез верил в эту чушь, пусть даже только в детстве.
– Нет. Конечно, нет. Она просто так меня воспитывала. Убеждала вести себя прилично, внушая, что я особенный. Видишь ли, я был шалопаем, вечно попадал в неприятности, к тому же рос без отца, так что она призывала меня подражать героям сказок.
– А как же корона на потерянном ключе? Разве она не доказывает…
– Ничего это не доказывает! Скорее уж, связь здесь обратная: корона на ключе побудила Мимси рассказывать мне сказки о моем высоком происхождении. Должно быть, она понимала, что наивный ребенок легко ей поверит.
Элли вздернула бровь, явно не слишком убежденная.
– У безумного короля Георга было больше дюжины детей. Что, если кто-то из них произвел на свет незаконного сына – тебя?
– А потом отослал прочь и обрек на бедность? – Демиан покачал головой. В юности он еще мог тешить себя такими фантазиями, но не сейчас. – У бастардов королевского рода есть определенное положение в обществе. Нет, уверен, моя история куда прозаичнее. Меня произвела на свет какая-нибудь незамужняя дама и отослала с глаз долой. Когда я верну себе ключ, быть может, по нему удастся установить, кто была моя мать. Если это в силах человеческих, я найду ее и узнаю правду.
Он резко умолк, глядя в огонь. На языке вертелось окончание фразы: «Ради Лили». Ради его дочери, которая однажды спросит, кто она, каково ее происхождение – и он должен будет дать ей ответ. Но эту часть своей жизни он не собирался раскрывать никому. Даже Элли.
Она снова привлекла его внимание, ласково погладив по щеке.
– Ты так и не объяснил, почему тебя прозвали Принцем-Демоном.
– Это просто ругательство. Дразнилка, придуманная твоим кузеном Уолтом в наш первый итонский семестр. Однажды они подкараулили меня за жилыми корпусами. Я защищался, как мог, разбил в кровь пару носов – но их было трое, и все крупнее и сильнее меня.
– Финн мне об этом рассказывал. Это произошло в тот же день, когда ты узнал о смерти миссис Мимс. Ты спрятался, чтобы побыть одному, но эти мальчишки и там тебя нашли. Финн говорил, школьная форма на тебе была разорвана, и сам ты был весь в крови.
– Так и было. Меня прижали к земле, я бился и барахтался, но не мог вырваться. Тогда я совершил большую ошибку: в гневе закричал им, что мой отец – король и всем им отрубит головы. Можешь себе представить, как они смеялись надо мной!
Он цинично усмехнулся; но Элли не улыбнулась в ответ. Напротив, она ощутила в глазах предательскую влагу.
– И с тех пор мой кузен прозвал тебя Принцем-Демоном. – Прежде чем Демиан успел отмахнуться или перевести разговор в шутку, она обняла его и нежно поцеловала в щеку. – Уолту не следовало так над тобой насмехаться. Но мальчишки порой бывают очень жестокими.
Демиан обнял ее в ответ и крепко прижал к себе, вместе с одеялом. Не то чтобы он нуждался в утешениях – вовсе нет! Просто смешно взрослому человеку переживать из-за того, что случилось в далеком детстве! И все же теперь, когда он поделился этой историей с Элли, ему как будто стало легче.
– Поначалу я терпеть не мог это прозвище, – продолжал он, – но со временем его принял. Под этим прозвищем меня приняли в свою компанию итонские повесы. Я обыгрывал их в карты, накопил достаточно, чтобы открыть собственный игорный клуб, и назвал его: «Логово Демона». – Он улыбнулся ей. – А еще, разумеется, репутация Принца-Демона обеспечила мне популярность у женщин!
Элли смерила его суровым взглядом.
– Большинство людей стараются быть или хотя бы казаться лучше, чем они есть – а ты, судя по всему, стараешься казаться хуже!
– Снова слышу суровую гувернантку! – рассмеялся он. – Может, накажешь меня за мои прегрешения?
Скользнув руками под одеяло, он принялся играть с ее грудями. Соски Элли мгновенно набухли и затвердели в ответ на его прикосновение. Мягкость, нежность, шелковистая гладкость ее тела снова возбудила в нем желание.
Она прижалась к нему теснее, провела кончиками пальцев по груди.
– Наказать? О нет, мой принц! Скорее уж, вознаградить! Ведь с вами я и сама стала такой же грешницей!
При виде лукавых огоньков в ее глазах Демиан ощутил прилив желания. Он откинул одеяло и, приподняв Элли – свою богиню любви – посадил ее на себя. Рыжие кудри рассыпались, прикрыв обоих огненной завесой. Новая поза, как видно, вовсе не смутила Элли; она улыбнулась и призывно шевельнула бедрами.
Теперь они целовались и ласкали друг друга неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением вместе, счастливо вздыхая и бормоча ласковые слова. Казалось, время остановилось. Демиан не мог припомнить, когда в последний раз ему было так хорошо – быть может, никогда. Снова его охватило неодолимое влечение – не только плотская страсть, но и желание сделать Элли счастливой. И когда он наконец вошел в нее, ее блаженные крики и стоны принесли ему едва ли не больше наслаждения, чем собственная разрядка.
Когда все закончилось, он погасил лампу и снова лег в кровать. Элли лежала, обнимая подушку; кажется, она уже уснула. Он прикрыл ее одеялом, привлек к себе в объятия, легко поцеловал душистую прядь волос.
Обнимая спящую Элли, он смотрел в полумрак, освещенный лишь пламенем в камине. Не давали заснуть странные мысли – быть может, связанные с непривычностью нынешнего его положения. Обычно, насладившись женщиной, Демиан вставал и откланивался. Спать с любовницей в буквальном смысле слова ему не случалось. Но с Элли он хотел остаться. Не желал ее отпускать.
Странное, иррациональное чувство, совсем ему не свойственное. В конце концов, эта ночь – все, что у них есть. Продолжения не будет, на этот счет Элли высказалась вполне ясно. И как бы он этого ни жаждал – он не станет ее бесчестить, предлагая ей стать его любовницей. Довольно и того, что он ее похитил, погубил ее доброе имя и лишил невинности.
Он не позволит себе отнять у нее мечту.
У Элли есть четкий план и восхитительная решимость ему следовать. Она хочет жить одна и спокойно писать книги. Он не имеет права становиться у нее на пути. Да это и незачем. Когда они вернутся в Лондон, это наваждение, несомненно, его покинет.
Он постарался сосредоточиться на этой мысли. Очевидно, в этом внезапно вспыхнувшем увлечении повинно лишь положение, в котором они оказались: на уединенном острове, в замке, практически наедине. Но стоит вернуться к делам и к повседневной жизни, он забудет об Элли Стратем. Она уйдет в прошлое вместе с легионом женщин, которыми он наслаждался и без сожалений покидал.
Удовлетворенный этим логичным выводом, он закрыл глаза и начал погружаться в сон. В том, чтобы остаться с Элли до утра, никакого вреда не будет. Но уйти от нее придется с первыми лучами рассвета. Финн голову Демиану оторвет, если застанет его в девичьей постели!
