Глава 26
Демиан верхом на серой в яблоках кобыле проезжал мимо въезда в Гайд-парк, когда вдруг заметил в толпе знакомое лицо.
Стоял чудесный весенний день, и в ворота парка беспрерывно въезжали и выезжали из них кареты и верховые. Казалось, весь Лондон решил сегодня прогуляться по идущей через весь парк широкой аллее Роттен-роу – излюбленному месту для прогулок и непринужденного общения. Демиан, однако, только что вышел из клуба после целого дня тяжелой работы и спешил домой, на чай с Лили. Поэтому он обогнул толпу и направил лошадь на Найтсбридж-роуд. Мысли его были всецело заняты Элли и их вчерашней ссорой.
Вдруг какая-то заминка в потоке экипажей привлекла его внимание. Приглядевшись, Демиан увидел, что через дорогу с громким лаем несется за серой кошкой бродячий пес. Встревоженные кони фыркали и били копытами, кучера натягивали вожжи… уже через несколько секунд кошка и ее преследователь исчезли, заминка никому не причинила вреда, и движение возобновилось. Но это маленькое происшествие привлекло внимание Демиана к джентльмену верхом на крупном гнедом коне.
Уолт Стратем, виконт Гривз!
Облаченный в модный бутылочно-зеленый сюртук и коричневые бриджи, Уолт гарцевал рядом с открытым ландо, в котором сидела вся его семья. Был здесь и старый граф Пеннингтон в синем сюртуке и черном цилиндре, и его необъятная мамаша в тошнотворном оливково-зеленом платье, и леди Беатрис – классическая дебютантка в голубом муслиновом платье и широкополой соломенной шляпке. Сидела с ними и еще одна женщина, немолодая, болезненная на вид, в чем-то невыразительном и сером. Демиан предположил, что это леди Анна, золовка графа – по словам Элли, единственная в этой семье, кто был добр к ней.
Демиана никто из них не заметил. Ландо с ливрейным кучером на облучке вместе с прочими экипажами медленно продвигался к воротам с внутренней стороны. Должно быть, семейство Пеннингтонов возвращалось с прогулки к себе на Ганновер-сквер.
Демиан плотно сжал губы. Как видно, изгнание Уолтера в деревню не продлилось и месяца! Хотя после той грязи, что вылил он на Элли, этому мерзавцу стоило бы покинуть Лондон до конца своей никчемной жизни. Как хотелось Демиану сейчас подъехать ближе, сдернуть Уолта с лошади и выбить ему несколько зубов!
Но если Демиан устроит драку на глазах у всего лондонского общества, Элли этого определенно не оценит. К тому же люди начнут спрашивать, из-за чего вышла вражда. Поднимется тема скандала, связанного с его браком. И снова Элли станет мишенью для злых сплетен.
А он и без того сильно ее разозлил.
Демиан неохотно повернул лошадь к дому, сказав себе, что у него будет еще немало возможностей отплатить Уолту. Нужно выработать новый план по возвращению ключа. А кроме того, сейчас ему больше всего хотелось увидеть Элли.
С той вчерашней ссоры они так и не разговаривали. Ночью, лежа в постели один, Демиан испытывал почти непреодолимое искушение отправиться к ней в спальню. Как быстро он привык быть женатым – привык спать со своей женой, сжимать ее в объятиях, ощущать рядом мягкое тепло ее тела!
Но кампания по завоеванию ее сердца с треском провалилась. Он постарался дать ей все, что нужно: время для работы над книгой, лучшие инструменты для рисования, армию слуг, выполняющих все повседневные обязанности, чтобы Элли могла спокойно заниматься тем, что ей по душе. И восторги страсти – каждую ночь. И все же она упрямо цепляется за эту свою мечту о раздельной жизни!
«Хотелось бы узнать, что там наконец с моим домом. Мне давно уже пора съехать отсюда!»
Эти слова поразили его, словно воткнутый в сердце нож – и боль от этого ножа он ощущал и сейчас. Известие о том, что они не зачали ребенка, само по себе немало его разочаровало. Но куда страшнее было прочесть ужас у нее на лице, когда она поняла, что он нарочно тянет время с покупкой дома.
«Как я могу доверять твоему слову, Демиан? Ты доказал, что твоим обещаниям верить нельзя!»
Что-то сжало ему горло, и он пришпорил лошадь, стремясь скорее попасть домой. Хотел сказать Элли, что загладит свою вину. Что она еще убедится: ему можно верить. Сегодня утром он первым делом связался со своим агентом по недвижимости и поручил снять подходящий дом вблизи от Лондона. Если свидания время от времени – это все, на что он может рассчитывать, что ж, Демиан сделает все, чтобы не потерять хотя бы это!
Быть может, настало время даже откровенно признаться, что он ее любит. Нет ли в этом малодушия – молчать о том, что его сердце давно уже принадлежит ей? Демоны прошлого заставляют его бояться искренности: слишком велик страх, что откровенность принесет боль. Но она все равно его отвергла – так что страшного произойдет, если он во всем признается?
Подъезжая к конюшням позади дома, он вдруг с удивлением увидел, что с северной стороны парка выезжает его экипаж. Кто в нем? Элли? Должно быть, да. Никто больше в доме не вправе брать экипаж без его позволения. Даже мисс Эпплгейт в тех редких случаях, когда возит Лили на прогулку или по магазинам, всегда сначала спрашивает разрешения у хозяина дома.
Вглядываясь в окна экипажа, он помахал кучеру. Тот немедленно остановил лошадей и приподнял шляпу.
– Доброго дня, сэр!
Экипаж выглядел пустым. Демиан гневно уставился на кучера.
– Вы куда-то отвезли миссис Берк и там оставили?
– Так точно, сэр, она приказала высадить ее на Ганновер-сквер и вернуться за ней через два часа.
Ганновер-сквер? Единственное место, куда там могла отправиться Элли – дом ее дяди. Но что ей там делать? Неужто она настолько его возненавидела, что решила сдаться на милость дядюшки? Неужели Демиан стал так ей отвратителен, что Элли не хочет больше проводить ни одной ночи под его крышей?
Эта мрачная мысль повергла его в панику. Но тут же Демиан сообразил, что у Элли, скорее всего, пока не было возможности поговорить с родными. Он только что видел их в парке. В ландо, среди оживленного уличного движения, и они не скоро доберутся домой!
На лице кучера, наблюдавшего за ним, отразилась тревога.
– Надеюсь, сэр, я ничего дурного не сделал?
– Нет, конечно, нет, – овладев собой, ответил Демиан. – Когда будете дома, пожалуйста, зайдите в детскую и передайте, что к чаю я сегодня не приду.
Он ослабил поводья и пустил лошадь рысью. Черт бы побрал эту независимость Элли! Он перехватит ее у дома Пеннингтонов, поговорит с ней, убедит, что желание снова поселиться в доме дяди – чистое безумие. И ни за что, ни за что, черт возьми, не позволит ей снова войти в одиночку в это гнездо гадюк!
* * *
Попасть в Пеннингтон-Хаус оказалось совсем не сложно.
По счастью, все семейство уехало на прогулку в Гайд-парк. Джозеф, молодой лакей, поначалу смотрел на Элли с опаской, явно боясь, что она захочет дождаться дядюшку, а ему потом за это попадет. И вздохнул с нескрываемым облегчением, когда она объяснила: мол, всего-навсего забыла здесь кое-какие свои вещи, сейчас поднимется наверх, заберет их и уйдет.
