– До завтра!
Охранник мне не ответил. У него на скулах ходили желваки, а во взгляде читалась полная растерянность.
Больше я не смог проникнуть на киностудии Бийанкура. Охранник крепко меня запомнил, а он был хуже питбуля. Но это не страшно, я все равно сюда вернусь, только позже.
Целыми днями я рыскал в поисках мест, где снимали кино. Я знал, что только там смогу многому научиться. Но у меня не было ни интернета, ни ноутбука, и не было никаких контактов. В поисках информации я ошивался у поставщиков. Я словно ловил в движении рыбу, надеясь, что она клюнет.
По выходным я возвращался к матери, которой врал с три короба. Я говорил ей, что снимаю кино и постоянно меняю адреса. Она делала вид, что верит, но взгляд ее выражал беспокойство.
– Кстати, вчера снимали кино возле Мопертюи, – сказала она мне словно мимоходом.
Я всю неделю бегал в поисках съемок, а тут снимают фильм в пяти минутах ходьбы от дома? Я не мог в это поверить. Одолжив у мамы велосипед, я отправился в Мопертюи. Фильм снимали на старом вокзале. Там видны были следы пребывания съемочной группы. На земле был рассыпан тальк от операторской тележки, остались следы от рельсов. И несколько черных пакетов с пленкой. Клочья клейкой ленты на земле, с помощью которой обозначали, где стоять актерам. Но съемки уже закончились. Может, они еще вернутся? Я пытался хоть что-то разузнать в кафе на углу.
Но они не вернутся. Фильм назывался «Джулия», его снимал Фред Циннеманн, с Джейн Фондой и Ванессой Редгрейв в главных ролях. Я был в бешенстве. Почему небо не протянуло мне руку помощи? Почему все должно быть так сложно? Предаваясь унынию, я проводил выходные перед пустой записной книжкой. Мой кошелек тоже был пуст. Мне нужно было зарабатывать хоть сколько-то денег, чтобы выжить в Париже. Приближалось Рождество, и отец нашел мне место в «Клубе». Инструктором по лыжам, на две недели рождественских каникул. Это Зиналь, в Швейцарии. Работа несложная. И место мне уже знакомо.
Поскольку у меня не было сертификата, мне поручили вести группы новичков. Но все шло хорошо. Я занимался со своими новичками даже в снегопад, мы скользили между деревьев и на пересеченной местности. Большую часть времени они проводили не на лыжах, а валяясь в снегу, но были в полном восторге, и конверты, которые они вручали мне в конце недели, были довольно пухлыми.
Я вернулся в Париж не с пустыми руками, теперь мне было на что продержаться до конца зимы.
На выходные я возвращался к маме постирать белье и опустошить холодильник. Еще я приезжал из-за Брюса, который рос буквально на глазах и требовал моего присутствия. До чего же это приятно, когда тебе улыбается ребенок! Это заставляло меня чувствовать себя мужчиной, хоть я таковым еще и не был. Все выходные мы играли в лего, и я рассказывал ему истории. Он был моим первым зрителем.
У мамы была хорошая подруга, которая часто заходила на чашечку чая. Обычно я садился с ними не ради беседы, но ради кексов, которые сопровождали чаепития и которые мама доставала из духовки.
Подруга расспрашивала меня о моих планах на будущее. Она делала это деликатно, искренне, что не могло меня не тронуть. Она хотела помочь, но сама работала медсестрой, и если и встречала кого-то из мира кино, то в роли больного, за которым приходилось ухаживать.
Зато у нее был добрый знакомый, пожилой джентльмен лет пятидесяти, который имел отношение к кино. Он был бутафором. Я не имел ни малейшего представления о том, что это означает, тем не менее она дала мне его номер телефона. Его звали мсье Гийе. Через несколько дней я оказался возле его загородного дома в Шампиньи-сюр-Марн. Я заприметил мсье Гийе еще издали, в саду, где он отчитывал сына за то ли украденный, то ли давно позаимствованный у кого-то мопед. В конце концов мсье Гийе меня увидел и встретил радушной улыбкой и апельсиновым соком.
Он работал с декорациями. Бутафор изготавливает различные необходимые для декораций предметы из гипса. Лепнину, карнизы, а также статуи и даже некоторые предметы, из тех что неоднократно ломают во время съемок. В то время он как раз участвовал в работе над полнометражной картиной-боевиком, где герою предстояло стрелять на лестнице. Мсье Гийе изготовил пять экземпляров перил, чтобы их можно было заменять для каждого нового дубля.
Я спросил, как называется фильм.
– «Лунный гонщик», следующий фильм о Джеймсе Бонде, – просто ответил он.
Мое сердце перестало биться. Этот здоровяк был занят в самом ожидаемом фильме года. Я не мог в это поверить. Ни темных очков, ни лимузина, ни Голливуда. Простой рабочий из Шампиньи, занятый в своей мастерской, но рабочий талантливый, а талант себя не выпячивает. Я запомнил этот урок.
Я сложился вчетверо, умоляя его взять меня с собой на съемки. Мсье Гийе был хорошим человеком, и мы договорились о встрече в следующий понедельник, на киностудиях в Булони.
Мастерские были огромны и в шесть утра уже полны народа. Это был настоящий улей. Там работали человек двадцать бутафоров. Я заглатывал всю информацию, которая попадалась мне на глаза. В тот момент декорация представляла собой пазл, и каждый из бутафоров занимался отдельным фрагментом этого пазла. Главным в этом деле была координация усилий. Никакой суеты, никаких громких слов, просто кропотливая работа, выполняемая с любовью.
Около десяти рабочие сделали перерыв, как раз в это время стали появляться специалисты из съемочной группы. Рабочие и члены съемочной группы улыбались, относились друг к другу уважительно, но не смешивались. Когда рабочие перекусывали на кухне, съемочная группа располагалась в общем зале, но было понятно, что успех фильма зависит от идеальной сцепки этих двух команд. Осмос, взаимопроникновение – главное, и все это сознавали, так как каждый работал в одном направлении и cлужил одному и тому же божеству.
Я учился каждую секунду, хотя съемки даже еще не начались.
Прошло несколько лет с тех пор, как Роджер Мур заменил Шона Коннери. Он был элегантен, и улыбка не сходила с его лица. Это так по-английски. Мне удалось пробраться на съемочную площадку, установив приятельские отношения с ассистентом оператора.
Реквизитор облил актера водой из небольшого портативного душа. Джеймс Бонд промок от макушки до пяток. Но суперагент попадал в передряги и похуже, и, вырубив несколько на редкость податливых охранников, наш герой подхватил соблазнительную молодую женщину и отправился сушить свой костюм жаром ее обнаженной кожи.
Джеймс Бонд, чего уж.
Я попытался выяснить, почему суперагент оказался мокрым. Это было очень сложно, так как я не мог заглянуть в режиссерский сценарий, и все же мне удалось получить путеводную нить. Джеймс Бонд был в Бразилии, где упал в бассейн и где ему пришлось сразиться с анакондой. Это было две недели назад, в киностудии «Пайнвуд», в Англии. Остальные декорации построили здесь, во Франции.
Это была уже не короткометражка по-французски. Это была гигантская голливудская машина, и зрелище того, как они работали, ошеломляло. За один день я получил столько, словно проучился целый месяц.
