Прежде я был в изоляции, и мне неоткуда было черпать информацию, так что теперь я накачивался знаниями до изнеможения.
На следующий день я рассыпался в благодарностях перед мсье Гийе и вновь оказался на съемочной площадке. К нам на студию приехал Альберт Брокколи, легенда кино, официальный продюсер серии фильмов о Джеймсе Бонде. Можно сказать, крестный отец. Вместе с ним приехала его дочь Барбара, которой было лет пятнадцать. Она была очень хорошенькая и чувствовала себя так же свободно на съемочной площадке, как я на скалах Пореча. Я спрашивал себя, понимает ли она, как ей повезло родиться в киношной семье. Но я не испытывал зависти. Я был рад за нее, рад, что хотя бы этот ребенок получил такой шанс.
Барбара смотрела на меня и улыбалась. Она даже покраснела, и я не мог понять, почему. Видимо, потому, что я был ей ближе всех по возрасту. Внезапно я увидел обратную сторону ее жизни. Она постоянно находилась в мире взрослых, мире профессионалов, в котором никто с ней по-настоящему не играл, кроме Джеймса Бонда.
Съемочная площадка была освещена тысячью огней. Сотни рабочих, обливаясь потом, непрерывно что-то делали, стены рушились, и свистели пули. Это были самые бешеные съемки года. Но Барбара стояла в углу и никуда не смотрела. Ей все было давно знакомо. И потому она держалась в сторонке; она и ее кукла в тот момент пребывали в мире, в который никогда не ступит нога Джеймса Бонда. Ее одиночество тронуло меня, мне оно было так хорошо знакомо. Через несколько лет Барбара стала взрослой и заняла место своего отца. Теперь она знаменитый и блестящий продюсер, но всякий раз, когда ее встречаю, мне невольно вспоминается та маленькая девочка на съемочной площадке.
На съемках фильма о Джеймсе Бонде один рабочий дал мне подсказку. В то время киностудия «Гомон» выпускала киножурналы, которые демонстрировали перед просмотром художественного фильма. Это были своего рода короткометражки, снятые на определенный сюжет. Теперь я знал имя редактора этих киножурналов. Ее звали Эдит Кольнель. Я помчался на киностудию «Гомон», офис которой находился в Нейи.
Мне удалось насмешить секретаршу, и она назначила мне встречу со своей начальницей. Эдит Кольнель оказалась маленькой дамой на батарейках: в непрерывном движении, сама серьезность. Она объяснила мне принцип, по которому строилась работа над киножурналом. Главное – это сюжет. Менее чем на шесть минут. Я вернулся через неделю и выложил ей на стол три сюжета. Реакция была незамедлительной:
– Но как можно сделать столько орфографических ошибок в таком коротком тексте?! – изумилась она.
Я вернулся на следующей неделе с пятью сюжетами и без орфографических ошибок. Мне любезно помогла одна моя подружка из лицея. Эдит передала мои сюжеты своей начальнице, похожей на старую графиню, которую мне довелось увидеть лишь издали. Все пять были отвергнуты.
Я вернулся на следующей неделе с десятью новыми проектами. Эдит Кольнель начала уже мне симпатизировать, но все десять вновь были отвергнуты вредной старушенцией.
Я вернулся на следующей неделе с пятнадцатью проектами. Старуха мне вновь отказала и даже не соизволила меня принять.
Я вернулся на следующей неделе с двадцатью проектами. Эдит это впечатлило. Один из сюжетов тронул ее больше других. Недалеко от дома моей матери была небольшая деревушка, которая называлась Парадиз, то есть Рай. Моя идея заключалась в том, чтобы спросить у ее обитателей, каково им живется в раю. Эдит попыталась протолкнуть хотя бы его, но старуху переупрямить не удалось, и та вновь отказала. В общей сложности я предложил около полусотни проектов, и она не приняла ни одного. Гореть ей в аду.
Причина отказа была проста: у меня не было имени, у меня не было визитки.
Напрасно обегав весь город в поисках работы, я не нашел никакой, даже неоплачиваемой.
А потому целыми днями писал. Это была работа на будущее, так как, попади я на съемки, у меня не было бы на это времени.
Так я написал свой первый сценарий, который назывался «Конец истории».
Это была история подростка, которому плохо в своей шкуре, который ненавидит своих родителей и кончает жизнь самоубийством, оставив послание о своем непереносимом одиночестве. В тот момент мне даже в голову не пришло, как эта история похожа на мою собственную. Мой персонаж был человеком мстительным и депрессивным. Ничего общего со мной. Мама прочла мой сценарий. Вспоминая ее лицо, не могу удержаться от улыбки. Бедная моя мама.
В конце мой герой всех убивает, но прежде – отчима, которого, по скудости воображения, я назвал Франсуа.
Так что мама, прочтя сценарий, опустилась на землю и начала всерьез интересоваться моим психическим здоровьем. Слишком поздно. Следовало разобраться с этим пятнадцать лет назад.
Франсуа тоже прочел сценарий, скорее всего, не до конца. Он ничего не сказал, но я чувствовал: он был доволен тем, что видит меня только в выходные.
Мой сценарий никуда не годился, я понимал, что он слишком депрессивный. О своей жизни я не собирался рассказывать в сценарии, предпочитая проживать ее в мечтах. Впрочем, я не имел представления о том, как пишется сценарий, так как не прочел за свою жизнь ни одного. И я отправился в Национальный центр кинематографии (НЦК). После нескольких часов блужданий из отдела в отдел я в конце концов оказался в кабинете молодого человека, искренне увлеченного кино. Я вкратце рассказал ему о своих долгих поисках в недлинных коридорах. Он объяснил мне, как получают материальную помощь и как производятся авансовые выплаты, но это было не то. Мне нужно было просто разжиться несколькими сценариями, чтобы посмотреть, как это делается. И тогда мой новый знакомый дал мне лучший из возможных советов:
– Иди на задний двор, там контейнеры для мусора заполнены сценариями. Когда соискатель просит выплатить ему аванс, он должен представить заявку и сценарий в пятнадцати экземплярах. В случае отказа НЦК оставляет один экземпляр для архива, а остальные отправляет в мусорную корзину.
И тогда, помчавшись во двор, я напал на золотую жилу – горы сценариев, от которых не очень сильно несло помойкой. Я прихватил штук двадцать сценариев и несколько листков с заявками. Словно запасся на зиму амуницией.
Сценарии я проглотил один за другим. Сюжеты в большинстве были никакие, зато сценарии были оформлены как надо. Описание действий, планы, вытеснение, флэшбеки. Наконец-то у меня был образец, которым я мог воспользоваться. Я взял свой текст о Залтмане Блеросе и решил переделать его в сценарий.
* * *
Тем временем меня все больше занимала мысль снять короткометражный фильм, и я даже изложил некоторые идеи на бумаге, но в моем распоряжении не было никакой структуры, и я явственно ощутил необходимость организовать небольшую киностудию, хотя бы для того, чтобы списать издержки и вернуть НДС. За всю мою жизнь я видел лишь одного банкира, этот человек время от времени приходил поговорить с моим отчимом. Они надолго запирались в кабинете, словно тайно замышляли развязать войну.
Однажды, когда их очередное свидание завершилось, я поймал банкира на выходе из дома, чтобы спросить его совета. Он направил меня к своему знакомому адвокату, который объяснил, как создать компанию, и дал мне список документов, которые следовало заполнить. В качестве одолжения он предложил сделать все это за меня за скромное вознаграждение в 3 тысячи франков (500 евро). Одолжение оказалось слишком дорогим. Поэтому я отправился в специализированный книжный магазин, собрал там все необходимые документы и сам их заполнил, с приложением.
