У нее было два билета на вечерний сеанс в большой зал дворца, и она предложила мне быть ее кавалером. Я помчался в камеру хранения забрать свой синий мундир, чтобы соответствовать дресс-коду. Мартина была в джинсах и серебристом мохеровом свитере. Но ее остановили на входе.
– В джинсах нельзя, – сказал ей пингвин с характерным марсельским акцентом.
Я понял, что вечер может окончиться фиаско, но Мартина не выглядела обеспокоенной.
– Подожди минутку, – сказала она.
Мартина сбегала в туалет, сняла джинсы, подтянула рукава свитера и подпоясалась шарфом как поясом. Под свитером на ней был маленький черный топ на бретельках. Она достала из сумки баночку с блестками и разукрасила себя ими. С ней произошла невероятная перемена, и теперь она была одета лучше, чем та булочница.
Пингвин пропустил нас, даже не моргнув глазом.
На этот раз места были прекрасные, сразу за сливками общества. Фильм назывался «Вопль», режиссера Ежи Сколимовского, с английским актером Аланом Бейтсом в главной роли. Прекрасный фильм. Странный. На выходе сливки снова шептались. «Это ветвь», «это провал», «это шедевр», «это под Тарковского».
Мартина пригласила меня переночевать у нее, но там было не так удобно, как у Ариэль. Я спал на подушках, которые уложил у окна, и завтрак пришлось готовить мне. Мартина была сама любовь, совсем как старшая сестра. Такая веселая, что все принимали ее за сумасшедшую. Просто она была полна жизни, таланта и любви.
Моя неделя прошла. Я забрал в камере хранения униформу и сел в поезд, который умчал меня в казарму Шамбери.
Едва я прибыл, как меня тут же вызвали к командиру. Он встретил меня с суровым лицом, лицом военного. Я сразу понял: он чувствовал, что его надули. Чувство его не обмануло, и я признал себя виноватым. А потом подробно рассказал о каннской неделе, стараясь передать то счастье, которое там испытал. На этот раз я действительно столкнулся с несколькими звездами и в мельчайших деталях описал ему эти встречи. Мой командир в конце концов заулыбался, и мы восхитительно провели время, словно я пережил все это за нас двоих.
Два месяца занятий завершились, но бумага, в которой было записано мое пожелание служить в особой кино-части, потерялась. Поэтому я должен был остаться в Шамбери еще на два месяца. Правда, меня освободили от шагистики – из-за отсутствия координации – и от стрельбы – так как допускать меня до нее сочли опасным. А поскольку я оказался также неспособным носить должным образом военную форму, военачальники не знали, куда меня девать. В конце концов я нашел себе место в бассейне: настоящий спасатель уехал на чемпионат Франции среди военных, поэтому я изо дня в день наблюдал за купанием рядовых, которые приходили группами по тридцать человек. Большая часть альпийских стрелков были местными, это были парни, которые родились на лыжах, в основном лесорубы и истопники.
Снег для них был родной стихией. Зато лесоруб в бассейне – это вызов гравитации, и даже когда они тонули, это заставляло их смеяться. Всю весну я провел в плавках, у кромки хлорированной воды, присматривая за кандидатами в утопленники. Едва у меня появлялось время, я писал. Записывал идеи, обрывки сцен, замыслы. Один из моих сценариев начал обретать форму. Он назывался «Камикадзе». Еще я написал сценарий для короткометражки, которую хотел снять сам, и мысль о том, что придется ждать еще полгода, была для меня невыносимой.
Призывникам полагался пятнадцатидневный отпуск, который можно было разбить на несколько краткосрочных отпусков. Но у меня были свои резоны. Я решил взять все пятнадцать дней подряд в конце августа. Я хотел снять историю про русалку. Если коротко, она звучит так: молодая девушка заманивает юношу в ночной клуб, а потом уводит на пляж. Там она превращается в русалку и забирает с собой свою жертву. Другой молодой человек становится свидетелем этой сцены, но, когда русалка приходит за ним, из любви к ней не противится своей участи. Как видим, тут уже недалеко до «Голубой бездны».
В качестве декораций я выбрал «Клуб» в Палинуро. Я хорошо знал место, и староста туристской деревни был готов меня принять. Кроме того, моя приятельница Коко была там хостесс, и она могла сыграть роль русалки.
Я достал со своей историей Патрика Гранперре, и тот согласился мне помочь. Он взялся собрать необходимую команду, а главное – оборудование для подводных съемок. Мы договорились, что эти два дня группа будет работать не за зарплату, а за последующие пять дней отдыха в «Клубе». Это была сделка.
Из Шамбери я добрался в Палинуро на поезде. В «Клубе» я сделал необходимые приготовления, технические выкладки и заставил Коко репетировать. Среди сотрудников я попытался найти исполнителя роли жертвы, но все они были один другого хуже. Что ж, я сам сыграю эту роль. Патрик приехал со съемочной группой, в общей сложности их было шестеро. Патрик отвечал за кадр. Доминик, его жена, – за режиссерский сценарий, костюмы и грим. Помощник оператора, который заикался, киномеханик, который хрипел, осветитель, который постоянно скандалил, и дебютант режиссер-постановщик. Это былакоманда мечты.
К тому же Патрик явился с плохими новостями. Во-первых, он не нашел звуковую камеру. У него был «Камефлекс», который издавал шум стиральной машины. Звук придется писать потом. Это не страшно, потому что он не взял с собой звукооператора. Во-вторых, его подвел приятель, и мы оказались без камеры для подводных съемок. Это сильно меняло дело, учитывая, что половина съемок должна была проходить под водой. Патрик предложил отказаться от этой работы и просто недельку отдохнуть. Не вопрос.
Я за ночь переделал сценарий, стараясь убедить себя, что моя новая история лучше предыдущей. И съемки начались. Черно-белое изображение. Формат 1.66.
Я хотел широкий объектив, но ассистент оператора забыл перед отъездом сменить объектив «Камефлекса». Я исполнял роли режиссера, актера и техника, поскольку переносил оборудование, так как у механика болела спина и он не мог ничего поднимать, кроме стаканчика с анисовым ликером после семи вечера.
Патрик играл в нашу игру, строил кадр и наставлял меня как актера. Он даже договорился со своей группой сократить отдых и снимать на один день дольше.
Через три дня у нас было полсотни отснятых планов. Я раздулся от гордости как индюк. Патрик уехал в Париж, чтобы проявить в лаборатории пленку.
Что касается меня, то я немного насладился морем, прежде чем вернуться к моим лесорубам.
* * *
Однажды вечером на следующей неделе я помчался на вокзал Шамбери, единственное место, откуда можно было позвонить по телефону-автомату. Я набрал Патрика, чтобы узнать у него о пленках. Все хорошо проявилось, картинка получилась красивая и четкая. Наконец-то я почувствовал облегчение.
Благодаря своей настойчивости я в итоге нашел монтажера, которая согласилась бесплатно делать эту работу, но только в выходные, так как в рабочие дни она монтировала полнометражный фильм. На выходные, если не дежурил, я устремлялся к ней в Париж. Монтажный стол стоял у нее в гостиной. Эта работа меня увлекала. Это было похоже на писательство, просто слова заменили образы.
