Когда я вышел из метро, было уже шесть утра. Это был шок. Я открыл целую вселенную, и мне оставалось только придумать для нее историю.
С тех пор раз в неделю я забирался в метро в поисках вдохновения. В то время это делалось не для сценария, просто я наблюдал десятки сцен и персонажей, однако, собранные вместе, мои наблюдения пока не имели никакого смысла.
* * *
Ладва оставила мне свой номер телефона, и мы наконец встретились. У нее был насыщенный график. Днем она училась в Сорбонне, а вечером посещала дополнительные курсы.
Она немного старомодно одевалась, и у нее на все было свое четкое мнение. Я слушал ее с удовольствием. Пока со мной разговаривали, я готов был слушать все что угодно. Гуляя, мы болтали, рассказывали друг другу истории, улыбались. О чем-то большем не было и речи. Но однажды она меня поцеловала. Боже, как же это приятно, получить поцелуй, когда тебя так долго никто не целовал! Но прежде чем я успел поблагодарить ее за этот порыв, она уже села на своего конька:
– Я не из доступных девушек, я придерживаюсь моральных принципов и не стану заниматься любовью до свадьбы, – предупредила она тоном, не терпящим возражений.
Признаюсь, я был удивлен. Я не спешил и мог полгода продержаться на одном поцелуе. Женитьба не входила в мои планы, даже ради того, чтобы покувыркаться в постели. Успокоенная, Ладва пожала мне руку и ушла. Я чувствовал, что с такой девушкой легко не будет, но мое одиночество было слишком велико, и я готов был терпеть ее характер.
Наша банда отправилась в Аль. Ресторан назывался «Фонтан невинных». Вокруг стола сидели Пьер и Марк, Ришар Анконина, Франсуа Клюзе, Кристоф Малавой, Диана Кюрис, Жан-Пьер Бакри, Жерар Дармон и Ришар Боренже. Им было едва за тридцать, они кипели энергией и блистали талантом. Боренже схватил меня за руку и не отпускал до конца вечера. От него пахло алкоголем, но о том, что Ришар пьян, никто не говорил, это называлось «он в форме». Ришар придвинулся ко мне и говорил чуть ли не в самое ухо. Он вовлекал меня в свой воображаемый мир целых три часа. Это была поэзия в чистом виде. Я не все понимал, но мне впервые довелось так близко видеть актера и дотрагиваться до него. Одно дело смотреть на бриллиант, и совсем другое – держать его в руках. Ришар был сумасшедшим, но столько шарма было в его сумасшествии. Он долгое время надоедал всем своими россказнями, и вот теперь взялся за меня, напал на новенького, и это здорово всех развеселило.
– Ты в порядке? – спросил меня Марк.
– Да, вполне, но я не все понял, – вынужден был признаться я.
– Это нормально: когда выпьет, он говорит наполовину по-испански, – ответил Марк под общий смех.
Смеялись все, кроме Ришара, который уснул, уронив голову на стол.
Мы вышли из ресторана около двух ночи, но у Марка сна не было ни в одном глазу. Он предложил пойти в одно местечко, совершенно новое, которое только что открылось, этот вид развлечений был завезен к нам из Америки. Он назывался пип-шоу. Анконина и кто-то еще решили пойти. Я падал от усталости, но у меня не было выбора, так как без ключа я бы в квартиру не попал.
Мы вошли в заведение. Всюду горели маленькие неоновые огоньки. Это было немного похоже на парк аттракционов. В центре была круглая комната с десятком закрытых дверей.
Администратор объяснил:
– Каждый входит в свою кабинку, опускает в щель две монетки по 10 франков, после чего свет погаснет, и вы увидите шоу через стекло.
Судя по фотографиям у входа, я понял, что это шоу предназначено для зрителей старше восемнадцати. Все были возбуждены и хотели разок попробовать, но я немного стеснялся и, сославшись на то, что у меня нет денег, решил подождать остальных снаружи. Понятно, что все принялись надо мной подтрунивать, и Марк дал мне две монеты, чтобы я смог посмотреть шоу.
Я вошел в свою кабинку. Это была маленькая мрачная комнатка со стулом, стоявшим перед зеркалом. Я уселся на стул и опустил в щель монетки. Свет погас, и зеркало превратилось в прозрачное стекло. Можно было смотреть, оставаясь невидимым. По другую сторону стекла была обнаженная девушка, которая стояла на четвереньках, спиной ко мне, с раздвинутыми ногами. Я отпрянул. Никогда секс не выглядел столь непристойно, с вагиной у самого лица. Отторжение было сильнейшим. Двумя руками я прикрывал рот, пока девушка извивалась на маленькой медленно вращавшейся сцене. Прислонясь к стене, я собрался было уйти, но сцена продолжала вращаться, и вскоре мне открылось лицо девушки. Это была Ладва.
Разум отказывался воспринимать. Это невозможно. Это не могла быть она. Она ведь в Сорбонне на вечерних курсах. Я решил придвинуться к стеклу и подождать еще один круг, чтобы узнать, не ошибся ли я. Она снова демонстрировала мне свои ягодицы, но я ждал ее лица. Это точно была Ладва. Маленькая хорватка из хорошей семьи. У меня не оставалось никаких сомнений. Меня чуть не вырвало. Я выскочил из кабинки и отправился подышать свежим воздухом. Мои товарищи в конце концов ко мне присоединились. Все они просмотрели три круга и нашли зрелище потрясающим. Я был бел как полотно и совсем не мог говорить.
– Ладно тебе, все не так страшно! Ты поправишься! – насмешливо сказал мне Марк.
Я сделал несколько глубоких вдохов и наконец сказал им правду.
Все развеселились.
– До чего же хороша! – сказал один из моих приятелей.
– Ты нас познакомишь? – вторил ему другой.
Я пожал плечами и ушел вперед, чтобы больше не слушать их смех и дурацкие шутки. Вернувшись на свой диван, я взял клочок бумаги, на котором был записан телефон Ладвы, и разорвал его на мелкие клочки.
* * *
Пьеру Жоливе пришла неплохая идея короткометражки: статичный план, снятый с потолка, – бандиты со сломанными руками, готовящие ограбление. Идея понравилась, Анконина был все еще в гипсе, роль была как раз для него. Я официально стал вторым режиссером и был страшно горд своим повышением. Мне даже собирались заплатить 20 франков – за подготовку, съемки и сопровождение. Мне было странно брать за работу столько денег. Я бы сделал все бесплатно, благожелательность друзей была для меня бесценна. Пьер позволил мне участвовать в работе на всех этапах, даже в написании диалогов. Постепенно я обрел уверенность и стал что-то предлагать. Пьер оказался из разряда берущих. Он меня слушал, отбирал и сохранял в памяти все, что ему подходило, как всякий хороший режиссер-постановщик. Короткометражка получилась веселая, и мы пообещали друг другу сочинить что-нибудь вместе.
Ришару Анконине наконец сняли гипс. Как птица, вновь обретшая крылья, он вылетел из квартиры Марка, освободив комнату. Мы с ним ночи напролет мечтали в ней о нашем будущем. Его будущем актера и моем – режиссера-постановщика. Я рассказал ему начало «Подземки», и он нашел его гениальным. Мы договорились встретиться через несколько лет и сделать вместе фильм. Я предложу ему сыграть в «Подземке» роллера.
Фигурная скобка. Эмоция. Расставание. Ришар ушел в свою жизнь, а я – в свою комнату.
